Четверть века… Просто не верится, что с того солнечного, по-настоящему весеннего дня прошло уже 25 лет – сменилось целое поколение. В очередную годовщину чернобыльской катастрофы будут много говорить (да уже это и делают) о том, что и почему произошло, как последствия взрыва на АЭС влияют на нашу жизнь. И, конечно, мне, человеку, который тогда был совсем мал, нечего бы и браться за эту тему. Но некоторыми мыслями все же поделюсь.
Что во всей этой истории главное? Атом? Сама станция? Причины? Нет, главное, конечно же, люди. То, как они себя повели, какие решения приняли, как проявили свой характер. Чернобыль многих поставил перед выбором, и его делали по-разному. На простых людей он обрушился как большая беда, нежданная, без вкуса и запаха, но зримая в каждой бытовой мелочи, от которой пришлось отказаться, в каждой привычке, которую пришлось изменить.
Но Чернобыль удивительным образом прошелся и по судьбам людей известных, облеченных властью или знанием.
В мае 1986 года в гомельской гостинице «Турист» собрались ученые, специализирующиеся в радиологии. Поговорили, обсудили и решили установить на пять лет мораторий на защиту диссертаций по чернобыльской тематике – до тех пор, пока не станут ясны последствия аварии. И этот мораторий был выдержан. Так вели себя настоящие ученые. Но нашлись и те, кто на чернобыльской волне занимался откровенной спекуляцией, строил карьеру, мало сообразуясь с наукой. Их неразумные слова рождали панику, страхи, мифы, которые живы до сих пор.
Безусловно, особый спрос с политиков. Много говорят о вине Горбачева, особенно о его неудачном выступлении по телевидению 14 мая. Дескать, почему так поздно? А его так ждали! Это ложь. Никто его выступления не ждал. Почему? Да потому, что с 1941 года советские лидеры ни в одной чрезвычайной, драматической ситуации не обращались к своему народу. Просто не было такой традиции. На протяжении 45 лет. Никогда. Ни разу. Обычно диктор суровым голосом зачитывал «совместное постановление ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР» или, еще короче, «ТАСС уполномочен заявить». И на этом всё – кушайте, готово! Горбачев впервые после знаменитого сталинского обращения 3 июля 1941 года обратился в трудную минуту к народу. Возможно, сказал не то, не те слова выбрал. Но нашел в себе мужество хотя бы выступить.
Кстати, Чернобыль сыграл удивительную роль в судьбах многих глав государств и правительств. Простой врач-травматолог из Латвии был срочно призван в армию и среди многих других таких же мобилизованных направлен почти в самое пекло – в пресловутую «зону». А через много лет он стал третьим президентом независимой Латвии.
В те же самые дни на руках у еще одного будущего «главы государства», физика по образованию, оказалась путевка от общества «Знание» для поездки в пострадавшие белорусские районы. Сельчане с трудом понимали, что такое радиация и чем она грозит. Очень важно было рассказать все людям, не успокаивать, но толком объяснить, что происходит. Однако остепененный ученый попросту проигнорировал ту путевку. Не знаю, может сказал, что потерял. Стоит ли удивляться, что, став политиком, этот человек приложил руку к развалу большой страны?
Вообще, у политика, как и у простого человека, выбор есть всегда. Можно повести себя так, как немецкие социал-демократы. На днях они организовали конференцию по Чернобылю, отказавшись выслушать при этом представителей Беларуси. Впрочем, какие же они после этого политики? Так, банальные мелкие лавочники, пропахшие пивом и жареной колбасой. Политиком был Уинстон Черчилль. 22 июня 1941 года, когда Гитлер напал на СССР, премьер-министр Великобритании произнес по радио свои знаменитые слова: «За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которые я сказал о нем. Но все это бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями исчезает». Чернобыльская трагедия почти сопоставима с тем нашествием. С той лишь разницей, что Гитлера наши предки разбили за четыре года, а последствия Чернобыля сказываются до сих пор. Но никакого уважения к этому немецкие социал-демократы не имеют. Для них важна поза и высокий демократический слог.
Еще одни позеры каждый год ходят по Минску «чернобыльским шляхом». И сколько уже написано и сказано о том, что мероприятие с таким названием должно проходить не в столице, а по брагинским, хойникским, наровлянским и лунинецким деревням. Но все без толку. Ведь участники «шляха» вспоминают вовсе не ту трагедию, не горе и страдания людей. Они отмечают повод, который вынес Зенона Позняка и его команду в большую политику.
Настоящий, ненадуманный, без всяких кавычек чернобыльский шлях – это поездки Президента Беларуси по пострадавшим регионам. Конечно, они дают повод вникнуть в местные проблемы, принять принципиальные управленческие решения, дать импульс развитию южных районов нашей страны, их возрождению. Но важен даже просто разговор с людьми, прямой контакт власти и народа. Разве это не подлинная демократия? Разве это не подтверждение того, что действительно живет Беларусь? Живет в делах, в поступках, а не в тупом скандировании молодчиков на митинге.
В этом году Глава белорусского государства сделал свой выбор. Все знают, что 26 апреля Президент там, где боль нашего народа длится уже 25 лет. И это – традиция, это – правило, которое не смогут нарушить никакие политические или экономические перипетии, даже с большим международным значением. И этот выбор останется в истории.
