ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ
«Я вам жить завещаю, — что я больше могу?» — этими словами Александра Твардовского могли бы сказать о себе герои этого сайта — бывшие фронтовики, ставшие после войны Народными художниками, жизнь и творчество которых всегда были направлены к человеку, в мир его мыслей, переживаний, душевных устремлений. Их неистребимая вера в то, что ничего на свете нет выше правды, любви и доброты, — красной нитью проходит в их лучших произведениях о войне и мире. Они свой воинский долг перед Родиной выполнили. И в мирное время сделали все возможное, чтобы в своих картинах, пейзажах, портретах, станковой и монументальной скульптурной пластике откровенно, честно донести, до сегодняшнего поколения молодых, до потомков нравственную сущность того, что происходило в те «сороковые, роковые, свинцовые, пороховые» годы, и как в красе своей нетленной преображалась израненная белорусская земля и на ней человек-победитель.
В 80-й год Победы все мы, как всегда, особенно ощущаем понятие Родины. С гордостью и «со слезами на глазах» вглядываемся в те десятилетия, что отделяют нас от победного мая 1945-го. Что бы мы ни делали и о чем не думали, в каких бы сложных перипетиях бытия не оказывались – он, тот светлый день, живет в каждом из нас, бьется в сердце нашем, как бьется на ветру пламя Вечного огня на площади Победы белорусской столицы…
Годы идут, и годы выстраивают рядом солдат Великой Отечественной, партизан, подпольщиков и тех ребят, что, еще не успев получить аттестат зрелости, рвались на фронт. Более 130 белорусских художников с оружием в руках сражались в рядах Красной армии, партизанских лесах и подполье. Почти все они были отмечены боевыми наградами. Среди них — Герой Советского Союза, белорус, летчик-истребитель Михаил Зеленкин, воспитанник Витебского художественного училища, – один из немногих советских художников, удостоенных этого высокого звания.
К сожалению, о войне сегодняшнее молодое поколение знает весьма поверхностно. Его часто ругают за отсутствие патриотизма, а откуда взяться патриотизму, если взрослые и то не всегда могут разобраться в тех событиях? На каких примерах должна учиться патриотизму молодежь, если отдельные СМИ публикуют немыслимые факты, оскорбляющие память павших и еще живых ветеранов, телевидение пронизано американскими и российскими низкопробными боевиками и полицейскими сериалами, а в бывших республиках СССР в угоду власть имущих кардинально переписывается история минувшей войны? Не оттого ли происходит разрыв с духовными ценностями предшествующих поколений, ослабление чувства сопричастности молодежи к деяниям своих предков, кровью и потом защитивших Родину от маяком коричневой чумы?
А между тем, на молодежь вся надежда: если не она, то – кто? Но без их живой памяти о тех, кто сотворил бессмертный подвиг во имя жизни, во имя Отечества, без осмысления уроков истории, и в этом контексте дня сегодняшнего — будет непросто. И хочется думать, что именно культура, в том числе изобразительная, явится для молодых тем, на свет которого под парусами надежды устремится в будущее наш духовный корабль…
МИХАИЛ САВИЦКИЙ. ДУХОВНОЕ ВЕЛИЧИЕ ХУДОЖНИКА-ГУМАНИСТА
Искусство и судьба этого человека поистине уникальны. Практически каждое его живописное полотно, начиная с 1960-х годов, становилось событием в культурной жизни нашей страны. Михаил Савицкий – первый среди отечественных деятелей культуры – Герой Беларуси. Эту высшую награду лично вручил ему Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко 2 марта 2006 года. И его слова, сказанные тогда на IIIВсебелорусском народном собрании о том, что талант Михаила Савицкого – «бесценное приобретение белорусского народа», как нельзя лучше характеризуют этого художника-гуманиста, целиком и полностью посвятившего свою жизнь Родине и Его Величеству Искусству.
В юбилейный год 80-летия Победы советского народа над фашистской Германией мы особой строкой вспоминаем и Михаила Андреевича Савицкого – не только как талантливого художника-патриота, но и как ветерана Великой Отечественной, одного из последних защитников Севастополя, затем узника фашистских лагерей смерти, через свои драматические полотна показавшему всему миру апокалиптический образ войны. Любой войны.
Незадолго до его кончины я его спросил, что бы он пожелал своим коллегам по кисти – белорусам и друзьям-россиянам. Ответ был такой: «Только одного – любить свою Родину. Но любить, подчеркиваю, не голословно, бия себя в грудь, мол, я примерный патриот! Любить Родину – через добрые поступки, хорошие дела, через духовное совершенствование, через понимание того, что духовная культура – это единственная область, которая делает человека Человеком…»
…12 сентября 1940 года 18-летний комсомолец Миша Савицкий из небольшой деревни Звенячы Толочинского района Витебской области, успев получить аттестат зрелости, был призван в ряды Красной Армии. Вначале попал в школу младших командиров по управлению зенитной артиллерией в Ростове-на-Дону, потом его перебросили в Новороссийский Курский 545-й зенитно-артиллерийский полк. Последняя довоенная должность – помощник старшины авиационного училища в г. Грозный. Великая Отечественная застала его в Махачкале, где формировалась 345-я стрелковая дивизия для десантирования в Севастополь. Так в должности заместителя командира 793-го отдельного батальона связи Савицкий и принял свой первый бой. С конца октября 1941-го и до конца июня следующего года красноармеец Савицкий с боевыми товарищами стоял насмерть, защищая черноморский порт, блокированный гитлеровцами с суши и моря. Спустя годы художник напишет драматическую картину «Клятва севастопольцев», посвятив ее однополчанам, павшим и живым.
Последний бой бойцов-десантников произошел в начале июля 1942 года у каменистого побережья Херсонесского маяка – самой западной точки Крымского полуострова. Прижатые к морю красноармейцы, среди которых был и Михаил, четверо суток, практически без продовольствия и питьевой воды, сдерживали натиск врага, пока не кончились патроны. 4 июля раненый Савицкий оказался в плену. Дальше – ад: симферопольская тюрьма, пересыльные лагеря в Бахчисарае и Николаеве, 326-й шталаг, рабочий лагерь военнопленных в Дюссельдорфе, концлагеря смерти Бухенвальд, Миттельбау-Дора (подразделение Бухенвальда, близ г. Нордхаузен), каменоломни «Кровинки» в Тюрингии, штрафные изоляторы и, наконец, последний круг этого ада – концлагерь Дахау под Мюнхеном. Освобождение союзными войсками пришло 29 апреля 1945 года, Узника 32815 нашли без сознания, почти бездыханным в тифозном бараке…
Наперекор всему узник №32815 выжил. Видимо, Бог его хранил. Хранил для искусства, для родных, для страны, для мира. После лечения и соответствующих проверок в специальном фильтрационном лагере при НКВД дослуживал в 6-й гвардейской зенитно-артиллерийской дивизии художником-оформителем. В начале декабря 1946 года – демобилизация, потом учебы в Минском художественном училище и Московском художественном институте имени В.И. Сурикова. Но от тех ужасов «мясорубки», свидетелем которых Савицкий был на протяжении полутора тысяч дней и ночей, невозможно было просто избавиться, отряхнуться. Хотя вряд ли он предполагал тогда, что когда-нибудь к ним вернется. А спустя почти 30 лет, прочитав о Савицком в журнале «Огонек», его разыскал лагерный друг, который тоже оказался жив. При встрече он спросил художника: «Рассказал ли ты что-нибудь про ЭТО?» Михаил Андреевич, по его словам, тогда понял, что больше откладывать нельзя… Так появилась его знаменитая серия из 16 картин «Цифры на сердце»…
Должен подчеркнуть, что послевоенный путь художника не был устлан розами, как это некоторым обывателям казалось на первый взгляд. Все было непросто, начиная от многочисленных проверок из-за пребывания в плену и заканчивая спорами о его творчестве, взглядах на происходящее. Возможно, Михаил Андреевич в чем-то по жизни ошибался, не нам судить, но он был очень принципиальным человеком, не терпел предательства и халтуры, говорил то, что думал. Много лет мне пришлось с ним довольно близко общаться, и я знаю, что говорю.
Сейчас не все помнят, что его «Партизанскую мадонну» долго категорически не принимали партийные функционеры, чиновники и даже художественные критики. Мнение многих изменилось, когда полотно попало в постоянную экспозицию Третьяковской галереи. Не все однозначно отнеслись и к другим работам Савицкого на тему пережитого. Он сказал как-то: «Некоторые утверждают, что фашизм уже история, что не нужно напоминать об этом. Но человеконенавистническая идеология существует в разных вариантах и сегодня. Словно ржавчина, поражает она мышление, в первую очередь молодежи. Не случайно я написал свои «Цифры на сердце» — хотелось показать то, что на самом деле тяжело почерпнуть из сухих документов и литературной беллетристики…»
В 1963-м появилась картина «Партизаны» — одна из первых его работ, вошедшая в эпический цикл авторских произведений о борьбе белорусского народа против фашизма. С этой картины, по существу, начался тот Михаил Савицкий, которого сегодня знает весь современный культурный мир. Знает по таким полотнам, как «Партизанская мадонна» и «Партизанская мадонна (Минская)» «Поле» (одна из моих любимых картин), «Казнь», «Витебские ворота», «Легенда о Минае Шмыреве», «Плач о павших героях», «Клятва», «Дети войны», «Оршанские партизаны», «Партизаны.Блокада», «Беженцы», «Комсомольцы», и, конечно, вышеупомянутый трагедийный цикл «Цифры на сердце». Другие замечательные полотна, связанные с современностью, как и портретное творчество, я опускаю – это тема для иного разговора. Но не могу не вспомнить серии «Черная быль» и уникальный библейский цикл «Заповеди» о земной жизни Христа и его эпохе, в которых автор воплотил свое сугубо личное видение истории и сложных современных проблем, связанных с общечеловеческими ценностями духовного бытия.
Сегодня жизнь усложнилась. Усложнились восприятие и осмысление великого наследия художника, большая часть которого находится в Минске, в Художественной галерее его имени, в отреставрированном уютном старинном здании XVIIIвека на площади Свободы, 15. Здесь экспонируется около сотни его полотен, не считая документов, писем, подарков, наград, афиш персональных выставок, личных вещей, книг, видеозаписей интервью, кинохроник и т.д.
Народный художник СССР, народный художник БССР, лауреат Государственной премии СССР и трижды – Беларуси, лауреат премии Союзного государства в области литературы и искусства, Специальной премии Президента Республики Беларусь, академик Академии художеств СССР, кавалер орденов Отечественной войны 1 степени, Ленина, Франциска Скорины и Андрея Первозванного и многих других наград, а также почетный гражданин города Минска – Михаил Савицкий навсегда вошел в историю Беларуси как выдающийся мастер современного искусства, чье творчество составляет одну из самых ярких страниц национальной культуры.
ЛЕОНИД ЩЕМЕЛЁВ. PER ASPERA AD ASTRA
Это человек удивительной творческой судьбы, который внес огромный вклад в сокровищницу национальной изобразительной культуры. Никогда не привлекали его «злободневные отголоски» на тему дня, не притягивали модные художественные веяния, а тем более салонное псевдоискусство, так популярное сегодня в обществе. В его творчестве не было скольжения по поверхности, легкого жизнеподобия, мелководья мгновенных задач. Характерное этому художнику чувство времени вело к глубинам, к высоким образно-пластическим поискам, не просто к «изображению» — а к философскому постижению мира, к мыслям о сущности этого мира. Поднять пласт современности или истории, выявить раскидистую корневую систему определенных жизненных явлений и процессов, поймать «гены» образа человека, природы, вещей – вот так формировал Леонид Щемелёв требования к себе и блестяще утверждал их своей творческой практикой. У него не было произведений, которые были бы продиктованы «разума холодным наблюдением», лишенные хотя бы частички личной веры, страсти, тревоги, любви, надежды.
Из 98 прожитых лет, мятежных, яростных, неспокойных, но счастливых, больше 70 Леонид Дмитриевич творил. Он принадлежал к тому поколению художников, которое сразу же после майской Победы 1945-го шагнуло в большое искусство. Он и его товарищи жили беспокойно, двигаясь вперед как бы рывками, все время доучиваясь, догоняя и наверстывая упущенное.
Можно только представить, что довелось ему, молодому красноармейцу, испытать и на Курской дуге, и в тяжелых боях за освобождение городов Рыльска, Глухова, Конотопа, Чернигова, при переправе под артиллерийским огнем через Днепр и Припять. А под белорусскими Калинковичами 20-летний сержант получил тяжелейшее ранение. Потом глубокий тыл, госпиталь. После выздоровления – снова армия, на этот раз 30-я кавдивизия4-го Кубано-Казачьего кавалерийского корпуса известного генерала Иса Плиева. И вновь сражения, боевые рейды…
Военная служба гвардии старшего сержанта Щемелёва закончилась только в 1946 году. Святая память художника о военных годах – два ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени и медали. Минское художественное училище, Белорусский государственный театрально-художественный институт – вот те трамплины, с которых он после войны «прыгнул» в Большое искусство и стал боговдохновенным пассионарием живописи, Моцартом живописи. И это в общем-то понятно.
Лично для меня, как его многолетнего друга и биографа, он предстает в удивительной целостности своего творческого и человеческого облика — не только блистательным живописцем, не только изысканным виртуозом рукотворной графики, но Щемелёвым – цельным творцом мира необыкновенного. Мира не придуманного, не описательно литературного — мира, увиденного как бы в натуре, но глубоко переосмысленного и сказочно пульсирующего в каждом фрагменте холста, в каждом мазке, в каждом вздохе кисти. Его полотна – это самопознание современного человека, самопознание духа. Осознание не просто красоты как таковой, а ее смысла. В этом вся суть. Не случайно, живая память о Великой Отечественной никогда не покидала художника. Тяжелое, иногда мучительное, но святое чувство.
Собственно, почти во всех его произведениях о войне, в том числе в холстах «Тяжелые годы. Ополченец», «Мое рождение», «За вольную Беларусь», «Гроза. 22 июня 1941 года», «Полевой трибунал», «Партизанский край», «Февраль. 1942 год». «Генерал Лев Доватор», «Идет война народная…», «Первый день мира», собственно батальные сцены его мало интересовали. Щемелёвунужны были психологические сюжеты о том, что происходит с человеком на войне, когда, рискуя жизнью, он идет защищать Родину. Идет, преодолевая страх, боль, ужас, муки, смерть. На самом деле, его военные полотна – отрицание войны как таковой…
Многие картины мастера, вошедшие в «золотой фонд» нашей живописи, родились из глубины памяти военных лет. Но у него особый подход к отражению тех событий. Щемелёв и сам говорил по этому поводу: «Я не пишу о войне как о прошедшем, ибо тогда был бы историком, а не художником. Пишу об отрицании войны как явлении, противопоказанного человеческому организму, его душевному и духовному строю. Мой зритель должен почувствовать, что жизнь сильнее смерти, красота сильнее безобразия, а добро сильнее зла… Я хочу показать в красках Правду, в которую поверили бы зрители. А, поверив, стали чуть добрее, красивее, человечнее…»
Для художника существовал только мир знаемый и реальный. Он видел его и размышлял на холсте об знаемом и увиденном. Это его исповедальность. Можно сказать, Беларусь – это Щемелёв. Потому, что великим чудом искусства «земля под белыми крыльями» — и огнем опаленная, и послевоенная, мирная, и сегодняшняя, свободная и чистая, как белый снег голубой зимы – на полотнах живописца и сегодня живет полной, взволнованной, бесконечно изменчивой жизнью. Щемелёв всегда представлял себя листвой огромного дерева, будто чувствовал ветвь, на которой рос, знал сук, на котором та ветка держалась. Корни Отчизны. Реально и иносказательно, за пределами времени, будто бы в другом таинственном измерении живут у него и песенная зима в Полоцке, и красно-золотые снопы ивенецкого льна, и вечер на сенокосе под Раковым, и девушки при свете месяца на реке Ясельда, и сентябрьское золото волшебного листовея, и небо синее, как окно в космос, и разудалая свадьба в Новом Поле или минском дворе, лирические ностальгические мотивы родной Витебщины и ритмы современного Минска, и брутальное мессиво голубого, белого, охристого в зеркале осеннего озера, и ослепительно шикарные букеты пионов или роз; и облик душевно дорогих ему людей, узнаваемо-похожие, такие, как в жизни, и – не такие. Как, например, Янка Купала, Якуб Колас, Владимир Короткевич, Владимир Мулявин, Юрий Марухин, Михаил Пташук, Виталий Цвирко, Михаил Чепик, Елена Аладова, Александр Кищенко, Анатолий Аникейчик и, конечно, любимая муза – жена Светлана. И еще много-много других близких ему образов…
У Щемелёва много света, ясного, спокойного, равномерного света, который оживляет и заполняет его холсты. И – много фантазии. Потому, когда я входил в его мастерскую или открывал его выставки, мне оторваться от его картин было трудно. У него все органично переплеталось: поэзия, история, городские улицы, природа, сельские ритмы, боль войны. И раздумья о прожитой жизни, о творчестве. И осмысление многострадальной биографии нашей страны. И ты начинаешь еще больше понимать, что к его творениям мы будем обращаться всегда: в любви, в радости, в печали – и находить если не ответы на вопросы, то, во всяком случае, врачующее созвучие своему сердцу. Потому что его живопись не только уникальный факт национальной культуры, но и фактор, определяющий и формирующий своеобразие духовного мира белоруса второй половины ХХ века и первой четверти XXI-го.
P.S. Однажды я был свидетелем посещения мастерской Щемелёва одним французским дипломатом. Посмотрев внимательно на полотна Леонида Дмитриевича, он сказал: «GrandPeintre Bielorusse» («Великий белорусский живописец»). Потом добавил, что хотел бы пожелать своим французским художникам-землякам, чтобы они также, как «monsieur Leon» любит Беларусь, любили бы свою родину, ее людей и природу. Как когда-то любили Францию Коро, Писарро, Моне, Марке, Утрилло, Вламинк. Сейчас такие душевные связи творцов прекрасного с первозданной землей теряются. И это надо признать. Урбанистическая цивилизация сжигает человеческое нутро. И я понимаю француза, который увидел в картинах Щемелёва ту настоящую нашу страну Беларусь, о которой он, возможно, до этого почти ничего не знал.
СЕРГЕЙ СЕЛИХАНОВ. ЖИЗНЬ И СУДЬБА
Удивительно, что об этом человеке — народном художнике страны, лауреате Ленинской премии, фронтовике — и при его жизни, и после смерти в 1976 году, мало что можно было прочитать в средствах массовой информации, хотя в историю советского изобразительного искусства он навсегда вошел как автор всемирно известной скульптурной композиции «Непокоренный человек» в мемориальном комплексе «Хатынь».
Наконец, в 2021 году благодаря инициативе его внука — известного скульптора Константина Селиханова, — в издательстве «Беларусь» вышел в свет фундаментальный альбом о жизни и творчестве скульптора, в издании которого и я принимал посильное участие, поскольку хорошо знал Сергея Ивановича: написал текст-эссе «Парабалічны компас лёсу”.
Всю свою жизнь он считал себя оршанцем, хотя и родился вПетрограде весной 1917 года, куда в годы Первой мировой войны переехали из Орши его родители в поисках лучшей доли. Две революции, гражданская война, разруха, голод и холод, затем неожиданная смерть отца Ивана Константиновича, вынудили семью возвратиться на родину.
Так трехлетний Сережа оказался в Орше на попечении родственников, а чуть позже по разным семейным причинам — в детском доме, где впервые взял в несмелые руки карандаш. А первым учителем рисования в школе №2 стал у него Михаил Калишевич, имевший за плечами три курса Витебскогохудожественного техникума. Именно он разглядел в мальчишке незаурядный дар будущего художника, и по его настоянию юный Сережа, после окончания семи классов, отправился в Витебск на учебу в этот же техникум – alma mater большинства белорусских творцов 1920 —1930-х годов. И в 1933 году стал студентом этого единственного в Беларуси художественного учебного заведения, которое с 1934 года стало именоваться училищем.
Сначала занимался на живописно-педагогическом отделении у таких асов, как Лев Лейтман, Иван Ахремчик, Ефим Минин, затем перешел на скульптурное, которое успешно закончил в 1937-м. Причем, родную Оршу (именно родную, как считал сам Сергей Иванович) никогда не забывал: все каникулы старался проводить здесь, на берегах Днепра и Оршицы, слушая многоголосное эхо паровозных гудков железнодорожного вокзала и локомотивного депо. Любил гулять в парке Заднепровья рядом с красивой Ильинской церковью, а вечерами посещать с друзьями первый звуковой кинотеатр «Імя 11 ліпеня». И всегда наслаждался любимым газированным лимонадом «Шпанка», производимом только в Орше. Почему-то этот напиток во время наших встреч Сергей Иванович не раз вспоминал даже много лет спустя…
А потом – война. Уже на третий день Великой Отечественной, не «помняв» как следует глину, он стал бойцом Красной армии в составе дивизиона истребительно-противотанковой артиллерии. Первый боевой экзамен сдавал в кровопролитных сражениях под Москвой и Ржевом, успешно отражая атаки немецких «панцерваффе». Потом дрался с «тиграми» на Курской дуге, форсировал Днепр, с боями преодолевал Карпаты, отбивал танковые контратаки на Сандомирском плацдарме на левом берегу Вислы, прошел с «сорокапятками» Силезию. Победу в звании капитана встретил утром 9 мая 1945 года в Праге, когда войска 1 Украинского фронта окончательно подавили очаги сопротивления эсесовских подразделений. Но еще год боевой офицер продолжал служить, мечтая о возвращении к любимой работе, прерванной войной. Среди военных наград – ордена Отечественной войны I и II степеней, Красной Звезды, медали «За отвагу».
После Великой Отечественной и все последующие годы активно работал в области монументальной и станковой скульптуры: памятники Марату Казею в Минске, братьям-героям Михаилу и Ивану Цубам на Старобинщине, один из четырех бронзовых рельефов («Советская армия в годы Великой Отечественной войны») для памятника-обелиска на плащадиПобеды в белорусской столице, большая галерея портретов выдающихся сынов Беларуси, фигуративные композиции, посвященные войне и миру, блестящая серия работ, созданных после поездки в Китай.
Отдельная страница в творческой биографии скульптура – памятник Константину Заслонову на Привокзальной площади города Орши. Бронзовая фигура Героя в рост возвышается в привокзальном сквере за зданием вокзала на прямом и строгом постаменте с красного гранита. Рядом мемориальная плита – место захоронения партизанского комбрига Заслонова и егоадъютанта Евгения Корженя, геройски погибших в неравном бою 14 ноября 1942 года у деревни Куповать. Сквер и здание вокзала – словно символический остров между железнодорожными путями. Этот «остров» и был тем фронтовым полем, на котором Заслонов вел битву с врагом с лета 1941-го по февраль 1942 года, после чего ушел в партизанский лес. Крупные и мужественные черты лица Заслонова, постановка фигуры, энергичный упор крепко расставленных ног, живое движение рук — все это слагается в четкую жизненно-правдивую характеристику человека, лишенную какой-либо ложной патетики. “По существу, я сам оршанец, в юности имел непосредственные отношения с оршанской железной дорогой, был с нею, как говорится, на«ты», — рассказывал Сергей Иванович. — Еще мальчишкой протоптал неодин километр по такой щемяще знакомой, насыщенной мазутом и выложенной шпалами земле. Для меня и архитектора, ветерана войны Георгия Сысоева – создание этого монумента былонастоящим подарком судьбы…”
Но, конечно, Хатынский мемориал навсегда стал «визитной карточкой» скульптора и его соавторов- архитекторов Юрия Градова, Валентина Занковича и Леонида Левина. Помните? «…Стой человек! Море, застынь! // Замрите в полете, птицы! // Смотрит Хатынь // Вечным огнем нам в лица…» Кажется, невозможно разделить разрывающие сердце ассоциации, пронзительным, всеми узнаваемым мулявинско—«песняровским» монологом этот крик, адресованный Человечеству, будто останавливается над тем местом, где высится черно-бронзовая фигура Старика с бездыханным телом мальчишки на руках. Это «Непокоренный человек» — монументальная шестиметровая скульптура – впечатляющий и определяющий центр, натянутый нерв всей уникальной архитектурно-пространственной композиции на пятидесяти гектарах земли. Человек, смертельно усталый, почерневший от горя, будто только что вышел из адапылающего в огне сарая. «Будь проклят фашизм!» — словно кричат бронзовые уста. Его дух не сломлен: гнев, скорбь и жажда мести читаются на искаженном от боли лице… Жесткий, по-быковски неприглаженный символ «знака беды»…
…Дым фронтовых дорог, пройденных Мастером — как соединительный шлейф, перетекающий из портала Прошлого в портал Сегодняшнего, — не рассеялся в трансляции творческого кредо Сергея Селиханова. Своя красота и своя правда навсегда остались во всех лучших произведениях художника.
ВИКТОР ГРОМЫКО. «НАМ ДОРОГИ ЭТИ ПОЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ…»
У известного поэта, бывшего партизана Анатолия Астрейкоесть прекрасное стихотворение о белорусских художниках:
Бывае, смутак душу агартае…
Тады ў музей мастацкі я іду,
І смутак мой, нібы туман, знікае —
З жыццёвай праўдай гутарку вяду.
Сустрэчы рады з кожнаю карцінай,
Перад табой нямею, прыгажосць.
Я слаўлю тых, хто след для нас пакінуў
Пра родны край, пра нашу маладосць.
Эти пронзительные по душевной чистоте поэтические слова целиком и полностью относятся и к народному художнику Беларуси Виктору Александровичу Громыко, имя которого носит Оршанская городская художественная галерея.
СПРАВКА: В.А. Громыко – народный художник Беларуси (1991), заслуженный деятель искусств Беларуси (1970), почетный член Национальной Академии наук Беларуси (2000), лауреат Специальной премии Президента Республики Беларусь (2010), лауреат Международной премии имени Михаила Шолохова в области литературы и искусства (2010), кавалер ордена Франциска Скорины (2013). Среди других наград: ордена Отечества III степени и «Знак Почета», медаль Франциска Скорины, Золотая медаль ВДНХ СССР, Серебряная медаль им. М. Грекова. Особая страница биографии — Великая Отечественная война, за активное участие в которой награжденорденами Отечественной войны I и II степеней, Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «Партизану Отечественной войны» I степени.
Виктор Громыко с 1941-го по 1944 годы — член подпольной антифашистской организации «дяди Кости» — Константина Заслонова в Орше; разведчик, пулеметчик, комиссар 13-го партизанского отряда Смоленского полка особого назначения под командованием Ивана Садчикова, ответственный секретарь партизанской газеты «Народный мститель». Сразу после войны работал литсотрудником, художником в редакциях газет и журналов, Белгосиздате.
За плечами – Минское художественное училище (1951) и Белорусский государственный театрально-художественный институт (1959), в котором преподавал с 1959 по 1997 годы: декан художественного факультета (1973 – 1978), профессор (1981), руководитель персональной творческой мастерской (1980 – 1997); председатель правления Союза художников БССР (1968 – 1972, 1977 – 1982), секретарь правления Союза художников СССР (1977 – 1982). С 1947 года – участник республиканских, всесоюзных, зарубежных и международных выставок.
Полотна Виктора Громыко, большинство которых связаны с Витебщиной, в частности, с любимой Оршанщиной — малой родиной его раннего детства, юности и молодости, — это живописные новеллы о жизни, о подвиге народа в годы Великой Отечественной, о величественной и раздольной природе Беларуси, о людях-победителях, вынесших на своих плечах драматические тяготы фронтовых и партизанских будней.Доверительная интонация и исповедальная правдивость его лучших картин, неравнодушность к нашей славной истории и современности, – это именно то, что сегодня особенннонеобходимо нам, духовным наследникам героических отцов и дедов, на старте XXI века.
Громыко был человеком уникальным. Патриот земли белорусской – без демонстрации напоказ; мужественный подпольщик-заслоновец и партизан грозных лесов Витебщины; блестящий живописец и профессор-педагог, из-под крыла которого вышли несколько поколений молодых творцов; собеседник, с которым можно было говорить бесконечно не только про главное «дело жизни» – изобразительную культуру, но и про «философию бытия»: от таинств космоса до сущности военной прозы Василя Быкова, портрет которого художник когда-то написал с натуры, про и необратимость Времени, которое течет в одном направлении, однако время человеческого бытия, на взгляд художника, — не прямая линия, ибо в конце жизнь таинственно смыкается с началом. Живописец яркой метафоричности, сложной аллегоричности, он в своих фигуративных картинах и пейзажах-симфониях всегда стремился к многоплановому содержательному подтексту. А подтекст, точнее – девиз, у него был единственный в своем роде: «Увидеть Землю всю». Девиз, который с полным правом можно отнести целиком ко всему искусству Виктора Александровича. Ибо эта Земля с большой буквы – главная и основополагающая тема его художнической биографии: земля, опаленная огнем войны и политая кровью; земля, обновленная после Победы; земля и в ней человек, прекрасный в своей цельности, нравственной сути и доброте.
Да, Виктор Громыко прежде всего – песняр подвига человека на войне. И этот подвиг он великолепно изображал не только в символико-метафорических полотнах, но и в “картинных” пейзажах, которые он варьировал в разных эмоциональных ключах, связанных с памятью о прожитом и прочувствованном в минувшей войне, ибо нелегкая боевая юность – всегда жила в его сердце. И с годами это чувство не стиралось, не уходило в небытие, а наоборот — обострялось, наполнялось новыми щемящими чувствами оживших воспоминаний, и тогда рука невольно тянулась к многоцветной, залитой волшебными красками палитре. Или – к письменному столу, на котором рождались рукотворные страницы книги неторопливых и проникновенных рассказов под названием “Радуга над дорогой”. О чем она, эта книга? О детстве, отрочестве и юности, вместившие в себя трудные 1920-1930-годы на Оршанщине, и оВеликой Отечественной войне, в огненном горниле которой сформировалась творческая судьба художника.
Виктор Громыко — реалист-романтик, который выработал героический, возвышенный лад мышления, где жизненная правда неотделима от мечты, а эпос – от пронзительной лирики. Партизанская молодость подарила художнику такую возможность, и сама получила в его произведениях свое высокое эстетическое воплощение. Потому работы эти всегда современные: от широко известных полотен «Солдаты», «1941 год. Над Припятью», «Песнь о моем отряде», «Яблоки урожая 1941 года», «И небо над нами», «Разведчикам моего полка посвящаю» до эпических пейзажных картин «Льны белорусские», «Глубелька – сердце голубых озер Беларуси», «Над старыми окопами — тишина”, «Земля», «Дороги золотой осени», «Красные земли Полотчины»… Современность лучших громыкинских творений — в их открытости, в щедрой любви художника к своему зрителю, в умении сделать этого зрителя доверенным своих мыслей, чувств, переживаний. В этом и заключается принципиальное значение и ценность творчества Мастера. Ибо чистый порыв любви к своему Отечеству у живописца всегда был тем самым корневым внутренним компасом, который привел его через тяжкие военные лихолетья в свет большого искусства. И это искусство сегодня предстает перед нами открытой книгой гуманизма и вечных человеческих ценностей. Истинная народность народного художника…
Автор:
Крепак Борис Алексеевич, родился 10 апреля 1940 года на хуторе Подгорный Россошанского района Воронежской области. В Беларуси – с 1955 года. В Гродно окончил среднюю школу. Учился на историко-филологическом факультете Гродненского государственного пединститута им. Янки Купалы. Окончил Ленинградский государственный университет им. А.А. Жданова. По образованию историк искусства, по опыту – журналист и арт-критик с шестидесятилетним стажем. Член Белорусского союза журналистов и Белорусского союза художников. Автор более сорока книг, монографий, альбомов, каталогов. Заслуженный деятель искусств Беларуси. Лауреат государственной премии «За духовное возрождение».
