Она, эта Антонина Константиновна, была все-таки удивительным человеком. Вроде бы, с виду ничего особенного: пройдет и даже не обратишь внимания. Небольшого росточка, скромно одета, ничем вызывающим не выделялась. А вот почему-то, словно магнит, притягивала к себе окружающих. Было в ней что-то такое особенное, какая-то врожденная харизма, которая вызывала у людей и восхищение, и симпатию, и доверие. Она умела так легко и доступно убеждать и вдохновлять собеседника, что у того просто уже и не оставалось выбора. На заводе ее знали все – и млад, и стар. Ей доверяли, с ней считались и, само собой, не обделяли ни вниманием, ни наградами, ни почестями. Думается, тогда она была всеми любимой, просто прелестной белокурой «принцессой» огромного завода – была такой же смелой, доброй, отзывчивой и верила в свою мечту. И даже не потому, что Антонина Константиновна Голод, действительно, была на редкость обаятельным, тактичным, эрудированным человеком, а, скорее, потому, что, как поется в известной песне, в эти самые «принцессы» ее вывела как раз та «заводская проходная», через которую она проходила каждый день все-все почти шестьдесят лет трудовой деятельности: как вошла в проходную девчонкой Тоней Тумаревой учиться в заводское техническое училище, так и вышла из нее Антониной Константиновной Голод только на заслуженный отдых.
***
Тоня, как говорят, на свет Божий появилась в Мурманске за пять лет до начала войны. Там ее папа, Константин Иванович, офицер военно-морского флота, был помощником капитана боевого корабля, а мама, Екатерина Егоровна, учила школьников русскому языку и литературе, хотя свободно владела несколькими иностранными языками. После очередных успешных оперативно-тактических учений на Балтике, Константин Иванович решил семью свозить в свой краткосрочный отпуск на малую родину Екатерины Егоровны под древний белорусский город Мстиславль – в деревню Путяты, где когда-то было родовое дворянское гнездо ее предков Осмоловских.
Основал эту деревушку примерно в пятнадцати километрах от столицы воеводства в уникальном, просто райском, уголочке лесного и озерного края с сохранившейся дикой природой, вблизи речушки Горянки, в конце XVII века польский дворянин Федор Комницкий-Путята. Ну, а когда потомок мамы маленькой Тони генерал-лейтенант Федор Александрович Бонч-Осмоловский выиграл ряд важнейших сражений в русско-турецкой войне 1877-1878 годов, ему император Александр II не только пожаловал эти мстиславские земли, крестьян, усадьбу, но и был даже крестным отцом его четверых детей.
Вообще-то, род Осмоловских зародился давным-давно, еще в Великом княжестве Литовском, когда его основатель Павел Евсеевич, королевский боярин кричевского замка Могилевского повета, прямо на сейме в Берестье получил письменный документ – «привилей на вечность» на отцовские земли в нынешнем Климовичском районе чуть больше пятисот лет назад. Именно тогда его и прозвали Осмоловским, так как он имел смолокурню, а деревню, где изготавливали смолу, так и назвали — Осмоловичи. У владельца появилось право иметь родовой герб с итальянским названием «Бонч», на котором изображен белый единорог на голубом фоне. Вот так фамилия Павла Евсеевича стала с приставкой — Бонч-Осмоловкий.
За канувшие в лету века наследники рода разлетелись и обосновались не только во многих закуточках огромной Российской империи, но и даже в заморских странах. Среди них были известные миру и чиновники, и врачи, и художники, и прозаики, и педагоги, и революционеры-народники, и эсеры. После Октябрьской революции некоторые Осмоловские в Минске избирались делегатами различных съездов, входили в состав Советов, Союзов, Обществ, важные возглавляли республиканские правительственные Комитеты и, конечно же, вписали свои имена в историю советской страны. Хотя и лишились своих дворянских привилегий.
Вот и семья Тони Тумаревой, не имея в Путятах, как говорится, ни кола, ни двора, временно, всего-то на несколько дней, остановилась в деревенской простенькой избушке сестры Екатерины Егоровны Анны, в которой с трудом помещались, кроме родителей, еще и семь их сыновей. Но когда нежданно-негаданно вдруг началась война, Константин Иванович тут же поспешил на свой корабль. Но фашисты так стремительно перекрыли все пути-дороги на Балтику, что боевому офицеру пришлось по направлению Мстиславского военкомата добираться к Черному морю. Там он был рад попасть на любое судно, лишь бы только мстить врагу за беды и лишения своей семьи, за поруганную честь своего Отечества. В одном из неравных боев его тяжело раненого, контуженого с грудой обломков корабля, на этот раз, заботливой морской волной выбросило на берег, где он почти сутки лежал без сознания. Что называется, без признаков жизни моряка случайно нашла местная женщина и народными средствами просто чудом поставила на ноги. Едва окрепнув, Константин Иванович подался к партизанам и сражался с фашистами так яростно, с такой особой флотской отвагой, что был даже представлен к званию Героя Советского Союза.
В Путятах Екатерина Егоровна со своими ребятишками оказалась в крайне тяжелой ситуации. Каждый знает, что с малыми детьми без земли-кормилицы, без домашней живности, без мало-мальских запасов продуктов в деревне просто никак не прожить. А у нее — только обычный чемодан с детскими вещами и немного никому уже не нужных денег, за которые стало что-то купить и негде, и не у кого. С двумя мальчиками и девочкой ей пришлось перебраться в обычную сырую, крохотную и вечно холодную землянку, наспех оборудованную для жилья. И там много лет вести одинокий, почти отшельнический образ жизни: старалась и сама реже появляться на люди, и детей держать при себе — преследовал какой-то панический страх. Ведь, из деревенских кто-то мог случайно проговориться, что это дети офицера Красной Армии. Ну, а оккупанты были уж больно скоры на расправу с такой категорией советских людей. Вот так всю войну за семьей морского офицера след в след шагали холод, голод, нищета, опасения и даже, порой, настоящие ужасы.
Трудно себе представить, что было бы с этой совсем бездомной, случайно оказавшейся в деревне семьей, если бы не благородство и милосердие, жертвенное сочувствие и сострадание простых белорусских крестьян, которые окружили ее вниманием и заботой. Оккупанты деревню не оставляли в покое. Свои набеги совершали вместо прогулки регулярно с точностью швейцарских часов: от гарнизона до деревни было всего-то чуть больше трех километров. И нагло уводили скот, ловили кур, уток, гусей, забирали молоко, яйца, сало. Чистили, словно пылесосили, полки амбаров с немецкой педантичностью. Люди сами голодали, но деткам Екатерины Егоровны отдавали последнее, все что могли. Но беда, словно верный пес, бродила за этой семьей по пятам: сначала от голода уходит из жизни один из ее сыночков, от переохлаждения и недоедания угрожающе переболели и другие дети, потом – сама слегла, тяжелая болезнь надолго приковала ее к постели.
Думается, маленькой Тоне было мучительно больно видеть страдания близких. Ее детское сердечко, такое маленькое, но ставшее уже отзывчивым на чужое горе, переживало не только за судьбу своих родных, но даже и за тех деревенских людей, которых знала только понаслышке. Может, именно тогда у нее закралась мысль стать когда-то врачом, чтобы помогать любому человеку избавиться от боли, недугов, болезней. В те трудные годы почти все домашние заботы легли на худенькие плечи Тони, маминой помощницы, как-то совсем рано повзрослевшей.
Только после освобождения Мстиславского края от оккупантов семью Екатерины Егоровны приютила в своем доме одна вдова фронтовика. Но в деревне жить легче еще не стало: вокруг голод, нищета, разруха, запущенную, годами непаханую, землю нечем было обрабатывать, хозяйства остались без скота и техники. На плечи стариков, женщин, детей легли лямки плуга и бороны. И все-таки жизнь налаживалась. Тоня пошла в школу, хотя уроки делала и книжки читала еще при лучине. Училась охотно. И постигала тонкости ежедневной, казалось, нескончаемой деревенской работы на появившемся подворье. А после окончания средней школы поехала в Минск поступать в медицинский институт.
Так старалась на вступительных экзаменах, что от волнения на каком-то предмете потеряла один, но самый нужный, балл, который, как говорится, прямо перед ее носом захлопнул заветные массивные двери института. Долго тихо-тихо рыдала. Думала: ну, все – жизнь на этом, очевидно, закончилась. Возвращаться к своей родной тете в деревню Шершуны под Минск, у которой она остановилась, не хотелось: знала, что Ирина Ивановна, во время войны врач партизанского отряда, уж очень огорчится. И тут на глаза попалось объявление, что на тракторном заводе только что открылось техническое училище, где есть даже общежитие. Вот так девочка Тоня первый раз прошла через заводскую проходную. Ну, а там ее с такими высокими оценками на приемных экзаменах в институт чуть ли не на руках занесли в аудиторию и посадили «за парту»: даже без собеседования.
Это сейчас в этом здании машиностроительный колледж. Тогда же в училище на третьем этаже стояли койки, на втором – оборудована столовая, которая в нужный момент проще простого превращалась в обычный молодежный танцпол, учебные аудитории и лаборатории были на всех этажах. А вот гуляли пэтэушники после занятий за проходной в зеленом скверике. Время учебы для Тони Тумаревой пролетело на одном дыхании: ей в училище все было так интересно, что под самый конец даже не хотелось, как говорится, закрывать последнюю страницу такой увлекательной книги. Но дипломированному плановику предстояло сменить учебную парту на рабочий стол котроллера ОТК заточного отделения завода. Первое время, казалось, работа с головой затянула молодого специалиста. Объема знаний училища оказалось маловато. Чтобы выявлять брак и следить за качеством работы, ей надо было пройти еще один специальный «курс молодого бойца»: изучить все стандарты и ГОСТы, тонкости не только самой заточки, но и доводки изделий, процессы эксплуатации заточных станков, организацию труда станочников, виды брака и методы его устранения, научиться писать справки, отчеты, докладные. И Антонина Тумарева этот курс успешно прошла. Считалась хорошим работником. Но ее это, честно говоря, не радовало.
Не давала покоя заветная детская мечта – стать медиком. Вот только для этого пока возможности не было. Только через год она воспользовалась подвернувшимся случаем. Именно в это время фельдшерская школа при Минском медицинском институте преобразуется в училище и начинает работать на базе медсанчасти Минского тракторного завода. И Антонина Тумарева поступает на фельдшерское отделение, где постигает не только теоретические знания, но и практический опыт в хирургическом отделении медсанчасти завода в здании на втором этаже по улице Стаханова, 10. Куда потом и определил на работу лучшую выпускницу училища главный врач Михаил Полторак.
Девушка была на седьмом небе от счастья. Хотя труд в отделении оказался просто каторжным. Все-таки, завод – это место повышенной опасности. Именно тогда огромные узлы и агрегаты еще частенько переносили и поднимали вручную. Понятно, что нередко и роняли, а, значит, у рабочих случались травмы. Поэтому медикам дел хватало. В то время, скажем, три хирурга в день оперировали десять-пятнадцать раз, а две платные медсестры дежурили обычно больше суток. Конечно, медперсонала не хватало. Поэтому даже медсестрам доверяли вести прием больных и оказывать доврачебную помощь. Кроме того, им приходилось заранее готовить операционную и больного к операции. Как говорится, покой им только снился. И тем не менее, все замечали, что это самое «счастье» Антонины выплескивается чуть ли не через край. Казалось, она из операционной никогда и не уходила: все расходятся, а Антонина еще остается, все приходят, а она уже там. Нагрузка, конечно, была колоссальная. И на все у нее тогда хватало времени, физических и духовных сил. Везде она успевала. Даже солировала в танцевальном ансамбле Дома культуры тракторного завода «Лявоніха”, которым руководил настоящий волшебник народного танца, балетмейстер Николай Чистяков.
Пришло время, когда почти на одном пятачке с МТЗ, как на лесной грибной полянке, возникли семь крупных столичных предприятий – моторный, шестерен, автоматических линий, электротехнический имени В.И. Козлова, железобетонных изделий, авторемонтный, коллективы которых обслуживала только медсанчасть тракторного завода. Кроме этого, приходилось лечить и взрослых, и детей заметно расширившихся микрорайонов Степянки и самого МТЗ. Нагрузка на заводских медиков оказалась явно запредельной. Вот почему на базе больничного комплекса на улице Уральской и медсанчасти тракторного завода создается 6-я городская клиническая больница. Больше четырех лет Антонина там — операционная медицинская сестра, а потом ее избирают освобожденным председателем профсоюзного комитета клиники и членом Минского обкома профсоюза медицинских работников.
Думается, Антонина Константиновна тогда даже не предполагала, что это будет еще одной и, кажется, главной страницей в ее биографии. На этом месте она как бы, только всего-то на ступенечку, приподнялась над своими коллегами и вдруг каждый из них засверкал особыми красками, которые не удавалось разглядеть ежедневно работая бок о бок. С того времени ей запомнились, в основном, только какие-то упреки в адрес врачей: то не так лечили, то не то посоветовали, то не то выписали. Сейчас же профком оказался своеобразным банком для сбора и хранения писем и слов благодарностей. Медики, действительно, показывали чуть ли ни чудеса героизма: каждый день спасали чью-то жизнь и полагали — это просто их работа. И спасенный вряд ли когда-нибудь узнает, что тогда его оперировала бригада медиков почти без сил от усталости – уже «через не могу». Да, это и не столь важно. Важно, что рядом оказались просто самоотверженные и неравнодушные люди. И не потому, что те когда-то давали клятву Гиппократа, а потому что они не понаслышке знают боль и страдания людей.
Дежурная медицинская сестра Тоня Тумарева, которая в любую минуту готова была бежать в операционную, даже не могла догадаться о том, что с ней каждый день общаются такие талантливые, Богом поцелованные, творческие люди, которые через некоторое время прославят нашу Беларусь. Скажем, Татьяна Мархель. Будущая народная артистка Беларуси была акушеркой и постигала азы сценического мастерства в драмкружке Дома культуры завода. А вот у прачки Эммы Барчук оказался просто волшебный голос, который потом много лет звучал со сцены театра оперы и балета в Минске. А вот с удивительно одаренными медиками-танцорами из ансамбля «Лявоніха» Антонина сама выступала на многочисленных сценических площадках. Среди ее коллег было немало и знаменитых спортсменов.
Ей показалось, мало самой знать этих людей, надо бы о них рассказать чуть ли ни «по секрету всему свету». И профсоюзный лидер берется за перо. Первую зарисовку под заголовком «Часовые счастья» напечатали в заводской газете «Трактор». Вскоре журналистика ее так увлекла, как говорят, просто затянула в свою паутину по самую макушку, что ее материалами о медиках заинтересовались даже республиканские газеты. Она писала о тех, с кем бок о бок годами боролась за жизнь и здоровье человека, писала о том, что хорошо знала. Думается, изначально догадалась – всезнайкой в журналистике быть просто невозможно. Ну, и по благодарным откликам ей стало понятно, что своим печатным словом она не просто ставит этих людей на пьедестал общественного внимания, но и оставляет свой след в истории не только страны, но и – белорусской журналистики. Потом потомкам и историкам в архивных подшивках будет легко отыскать имена своих героев и важные события минувших лет.
Именно тогда для Антонины Константиновны открылись «две дороги, два пути». Конечно, она любила медицину и ее все еще будоражило затаенное желание поступить в Медицинский институт. Но муж журналист – Владимир Голод разглядел в ней задатки публициста: уж больно здорово ей удавались не только зарисовки или очерки о медиках, специфику работы которых она знала изнутри, но и событийные репортажи из цехов завода. Заметно было, что в рядах мастеров слова заводчан вот-вот появится еще одна новая звездочка. Как раз Владимир Голод, этот молодой, но уже повидавший кое-что в жизни, газетчик многотиражки и настоял на том, чтобы его жена Антонина журналистикой занялась более серьезно. Имея в семье такую надежную поддержку, мама двоих еще совсем крохотных деток, в 1966 году смело перешагнула порог вечернего отделения факультета журналистики БГУ имени В.И. Ленина.
А в начале 1971 года, когда студентка Антонина Голод еще только подбирала и комплектовала свои очерки о тракторостроителях для дипломной работы «Портрет современника», среди которых были не просто настоящие герои трудовых будней, инициаторы ценных починов, но и даже Герои Социалистического труда, ей предложили возглавить радио Минского тракторного завода.
Еще в далеком 1959 году партком завода решил создать радиогазету. Первым редактором утвердили монтера узла связи Александра Выгодского. Уже в августе заводчане в репродукторе услышали: «Здравствуйте, товарищи! Начинаем нашу передачу…» Всего десять минут понадобилось, чтобы рассказать, что один из сталеваров выполнил сменное задание почти на двести процентов, что одной из бригад моторного цеха первой на заводе присвоили звание «Бригады коммунистического труда», что один расточник овладел смежными профессиями фрезеровщика и токаря – теперь обслуживает сразу три станка. Даже такая «сухая» информация вызвала огромный интерес. Ведь, из динамиков звучали имена тех, с кем не один год бок о бок работали, не так давно соревновались на одной беговой дорожке на стадионе, буквально, только-только вместе обедали.
Первыми редакторами, дикторами, корреспондентами были рабочие от станка. На общественных началах они готовили ежедневный выпуск «Последних заводских новостей» и раз в неделю – радиогазету с подробностями о жизни завода, цехов, бригад. Только через десять лет появились штатные журналисты. Возглавила редакцию ее корреспондент-организатор и звукооператор Вера Рубанова. Конечно же, после этого заводское радио стало совсем другим.
Но в начале 70-х решено расширить радиовещательную сеть. Генеральный директор своим приказом обязал установить радиоточки не только во всех помещениях производственных участков, но и на главной аллее, и площади перед заводом. На многих корпусах установили наружные динамики – «колокольчики». Вот почему для этого понадобился не просто новый дипломированный журналист и редактор, но и человек, хорошо знающий «внутреннюю кухню» завода и его людей. Именно поэтому выбор пал на Антонину Голод, которая вместе с заводом прошла долгий путь — почти два десятка лет. И даже была свидетелем выхода с конвейера серийной модели первого колесного трактора МТЗ-2.
Конечно, Антонина Константиновна приняла это предложение с благодарностью, увидев в этом и признание, и доверие, хотя очень любила писать и уже успела влюбиться в газетную журналистику, где у автора есть больше свободы для размышлений, возможностей раскрыть свой словарный и образный запас, избежать ошибок, описок, оговорок. В общем, почувствовать себя чуточку ближе к писательской братии. Но тогда убеждала себя, что все это временно. А на самом деле она отдала заводской радиожурналистике почти четверть века. И в этом она почувствовала какую-то особую прелесть и даже привлекательность.
Когда же начались рабочие будни, Антонина Голод оказалась в положении чуть ли не сироты – сама себе и редактор, и корреспондент, и директор, а в редакции на втором этаже механического цеха, рядом со службой связи, только полупустые три комнатки: одна для встречи с посетителями, во второй начитывались тексты, в третей установлена аппаратура образца, думается, еще времен Чингисхана. Помощниками остались звукооператор Вера Рубанова да диктор Олег Протько — любители из рабочих. Вот и все наследство. А дел –
невпроворот: завод просто с космической скоростью расширялся. Там одну территорию обойти – и дня не хватит. Там цехов, мастерских, служб – не сосчитать. Там людей разных возрастов, профессий, уровня подготовки все время становится все больше и больше. Там планов – громадье: совершенствование моделей тракторов, сотрудничество с учеными и ВУЗами, строительство новых цехов и жилого поселка, санатории и пионерские лагеря, магазины и столовые, даже подшефный колхоз. Ведь, это уже тогда был город в городе с населением среднего райцентра Беларуси.
Но ей уже отступать было некуда, как говорят, «взялся за гуж…» Молодому редактору, чтобы коренным образом поменять работу заводского радиовещания нужна была, как тому Архимеду, точка опоры. И она задумала в «говорящую» журналистику привнести все лучшее, что было в «пишущей». Намеревалась не просто использовать жанровое разнообразие, а наполнить его новым смыслом, содержанием, формой подачи, для чего понадобилось бы расширить авторский актив, получать от заводчан больше писем, сообщений, сигналов, то есть обогатить журналистский фактологический рацион «калорийной пищей» для творческих размышлений. В общем, Антонина Голод задумала сделать заводское радио для многотысячного коллектива «своим», домашним. Вот поэтому и пришлось ей тут же засучить рукава.
Конечно, планы просто заоблачные – не на год каждодневного кропотливого труда. Но начинать надо было уже на следующий же день. На здании цеха, прямо у самого входа в редакцию, появился почтовый ящик с табличкой «Радио МТЗ», чтобы, проходя мимо на смену или со смены, заводчане могли оставить свои заметки, заявки, отзывы, предложения. Была создана общественная редакционная коллегия, которая помогла создать рабкоровские посты там, где их еще не было. Для желающих посвятить себя журналистике пришлось при заводском радио организовать рабкоровскую школу, после которой для бывших крановщиц, штамповщиц, фрезеровщиков, слесарей радиожурналистика, порой, становилась вторым призванием, а иногда и новой профессией. Они потом даже журфак БГУ заканчивали. И были членами Союза журналистов СССР.
Уже к обеду, где-то в 11.00, люди на участках, в цехах, отделах спешили прибавить громкость динамикам, чтобы не пропустить последние местные новости и даже — то познавательные, то забавные, то просто любопытные истории из жизни коллег-заводчан, которые всегда озвучивали – сама Антонина Голод и слесарь Олег Протько. Конечно, всем было интересно, как там живет под боком сосед или какой-нибудь отдаленный уголок своего родного заводского «дома». Ведь об этом в газетах не прочитаешь, по телевизору не увидишь, по республиканскому радио не расскажут. А вот редакция заводского радио всегда могла чем-то удивить. Главное, что истории-то эти были невыдуманными да и подавались простым, доступным, каждому понятным разговорным языком, словно, беседа велась совсем по-дружески — с глазу на глаз.
Вообще, программы местного радио выходили в обеденный перерыв с 11.00 до 12.00 и повторялись во время пересменки с 15.00 до 16.00. Там были, скажем так, обязательные рубрики – «Коммунист и его дело», «Рабкоровские посты сообщают», «По следам выступлений заводского радио». Обязательно кто-то делился своим передовым опытом. Всегда интересными были интервью. И тут в отличие от газеты важно было услышать что и как сказал собеседник в эфире, а не только о чем тот говорил. Немало эфирного времени отводилось состоянию и проблемам культуры, спорта, здоровья, отдыха заводчан. Практиковались выступления представителей общественных организаций и обычные сообщения. Звучали песни по заявкам.
Чтобы делать содержательные радиопрограммы, Антонине Константиновне позволял всегда переполненный информацией журналистский «портфель». Она как-то сразу же сумела сформировать сеть информаторов. Общественные корреспонденты могли за год присылать ей около двух тысяч писем. Но важно то, что многие из сотен внештатных авторов, которые прошли заводскую рабкоровскую школу, часто приносили довольно интересные почти готовые к эфиру материалы. Бывали и тревожные сигналы. И чтобы сразу же привлечь к ним внимание, редакция выдавала короткие сообщения-молнии. И это, действительно, срабатывало. Как-то прозвучало: «Кузнецы! Вы сдерживаете работу механосборочного корпуса, что грозит остановкой главного конвейера. Руководители, примите меры…» Был случай, когда члены радиопоста разбирались в причинах задержки сдачи в эксплуатацию нового цеха кабин, из-за чего не могли начинать выпуск нового МТЗ-80. Вот такие «молнии» в эфире радио или короткие, всего-то минутные, тревожные сообщения становились поводом экстренных заседаний то ли парткома, то ли профкома, то ли комитета комсомола.
Да, и сама Антонина Голод не засиживалась в редакции. Она, как та миниатюрная и хрупкая, добрая и красивая сказочная фея-волшебница, вечно с увесистым репортером за плечами, каждый божий день появлялась в цехах и мастерских, на строительных площадках завода и конструкторском бюро и своим природным обаянием умела расположить к себе заводчан – от рабочего до инженера. Нет, ее способности творить чудеса человеческих отношений и нести людям радость и удачу просто удивляли. Она умела слушать и часто беседы затягивались: плавно переходили от производственных тем к личной жизни. И заводчане за это ее любили.
Тогда на заводе было чуть больше тридцати тысяч человек и многих Антонина Константиновна знала лично: о ком-то часто рассказывала в радиоэфире или в местной газете, в чьей-то судьбе сама участвовала – то помогала получить квартиру или путевку в заводской санаторий, то медицинским или просто житейским советом.
Обладая особым запасом важной информации и умением излагать свои мысли, Антонина Голод стала постоянным автором заводской газеты «Трактор». Ее голос частенько озвучивал важнейшие события на заводе по областному и республиканскому радио в передаче «Беларусь индустриальная». Ее интересные очерки и зарисовки, содержательные интервью и комментарии нередко появлялись на страницах газет «Звязда», «Советская Белоруссия», «Знамя юности», «Чырваная змена». Она становится постоянным автором столичной «Вечерки». А в 1975 году ее принимают в Союз журналистов СССР. Тогда пройти ей по заводу или поселку незамеченной уже было практически невозможно. Одни ее помнили еще молоденькой, милой, с доброй улыбкой медсестрой, другие – как профсоюзного лидера, третьи — человеком «с нашего радио». После окончания Высшей партийной школы в Минске, коммунисты объединенного коллектива газеты «Трактор», типографии и заводского радио не раз избирали ее своим партийным вожаком. И в 1993 году Антонина Константиновна уходила на пенсию по праву с высоко поднятой головой.
Но, буквально, через года четыре ее медицинские знания и журналистские способности понадобились Медицинскому центру МТЗ. Именно, в те годы там в штате появляется ставка валеолога, хотя толком никто даже и не представлял чем он будет заниматься. Сказали только, что валеология от латинского слова «valeo», то есть – быть здоровым. Значит, ей не надо лечить людей, а просто помогать им сохранять свое здоровье и улучшать их качество жизни. Короче, быть каждому человеку просто советчиком по здоровому образу жизни, а вот какими методами, способами, формами – тут уж «догадайся, мол, сама». И Антонина Константиновна «догадалась», что эта мудреная наука, которая тесно граничит с психологией, биологией и медициной, требует умения доходчиво и понятно довести до человека суть его поведения в быту, семье, даже в обществе – а это же и питание, и гигиена тела, внешности, духа, и спорт, и закаливание, и отказ от алкоголя, курения, пагубного наследия. Сразу же поняла, что именно ей надо человеку вместо лекарств давать обычные практические советы и рекомендации, чтобы попытаться как-то продлить тому жизнь.
Думается, Антонине Голод удалось определить врачебные правила поведения или, лучше сказать, содержание и обязанности такой категории врачей. Может быть, это далеко не полные их перечень. Но вот именно так и работают сегодня заводские валеологи – и врачи, и фельдшеры. Она готовила сценарии для радиовыпусков на медицинскую тематику. Она литературно обрабатывала статьи медиков для печати и сама писала свои размышления. Она для информационных стендов больницы и здравпунктов писала памятки и листовки о разных заболеваниях и способах борьбы с ними. Она организовывала профилактические медицинские акции и обучающие семинары, встречи врачей в трудовых коллективах и школах. Она часто детально опрашивала заводчан о методах лечения, которые они выбирают, их отношение к вредным привычкам, прививкам, регулярным медицинским обследованиям. Потом обычно составляла отчеты своих исследований. И это только небольшая частичка просветительской работы валеолога Антонины Константиновны.
Вот так, совмещая две свои любимые профессии – медицину и журналистику, Антонина Голод активно исполняла свой гражданский долг еще больше двадцати лет. Благодаря своему валеологу Медицинский центр тракторного завода каждый год выходил победителем творческого конкурса городского центра здоровья Минска. А все потому, что ни одно лечебное заведение города не могло представить такое огромное и содержательное количество публикаций в газетах и журналах, сценариев радиовыпусков, изданных брошюр, плакатов, листовок, советов, сколько обычно представлял Медицинский центр МТЗ.
И только в 2018 году, имея за плечами почти шестьдесят лет трудового стажа Антонина Константиновна пополнила ряды Минской городской организации ветеранов журналистики, избиралась в состав бюро и активно занималась общественной работой. После инсульта все равно выполняла разовые поручения. На День печати, радио и телевидения 2023 года даже появилась среди ветеранов журналистики Минска. Но после обширного инфаркта врачи так и не смогли спасти бывшего своего собрата по цеху.
***
Вот как-то так сложилась совсем не простая история жизни Антонины Константиновны Голод. Думается, она ушла от нас, чтобы навсегда остаться – в нашей памяти, в анналах и медицины, и журналистики. Конечно, за 87 прожитых лет своими добрыми делами она успела хорошо «наследить» на этой земле. Оставила дочку и сына, которым тоже суждено было много лет проходить ту же самую заводскую проходную. Светлана Владимировна еще школьницей долгое время была нештатным корреспондентом газеты «Трактор», а после окончания отделения журналистики БГУ, куда она, кстати, поступала по рекомендации редакции, работала в ведущих газетах и журналах столицы. Игорь Владимирович стал писать в заводскую газету будучи еще учеником токаря, сейчас – это ведущий журналист Агенства «Минск-новости». Нет сомнения, что ее внуки Дима, Юра, Никита, Наташа да и правнуки не посрамят доброе имя бабушки и своими поступками и делами еще прославят свое Отечество.
Владимир Ландер, Председатель Минской городской организации Ветеранов журналистики.
Фото. Николая Шарая и из семейного архива.
