Талант расправил плечи на нашей земле

Ветеран

Он появился на свет в самом зените лета 1947 года в военном госпитале польского городка Легница. Там после победы еще служили его родители — офицеры медицинской службы — мама, специалист по лицевой хирургии, и папа, начальник терапевтического отделения. Судьба их сосватала в том сложном 44-м, когда до фашистского логова было – уже рукой подать. Но не зря же говорят, что последний шаг к победе — он самый трудный. Тогда они оказались в одном госпитале. У Изидора Берловича Герстена пока еще не загоилась рана памяти по семье и родителях, чтобы вступать так сразу в новые отношения с женщиной, без которой он уже и не представлял дальнейшей своей жизни. Так получилось, что жизнь тех евреев, кто до прихода фашистов не успел уйти из его родного  города, на  территории гетто измерялась даже не месяцами, а днями. На базарной площади повесили его дедушку и бабушку. Первую жену и двое детей, отца — расстреляли и бросили в ров на местной свалке. Фрида Яковлевна понимала любимого и не торопила. И только через год майор и старший лейтенант создали семью. А после рождения сына Бориса вернулись в тот город детства Изидора Герстена – Чертков Тернопольской области.

Там до войны имя лекаря от Бога было на слуху в каждом доме этого небольшого, чистого и уютного поселения Западной Украины XV века, хотя тот работал только в железнодорожной больнице рядом со станцией. Все равно почти два десятка тысяч жителей городка тогда знали, что звание доктора медицины и хирургии Изидор Берлович получил в университете итальянского города Падуя, где когда-то учился известный миру полочанин Франциск Скорина. Конечно, напоминаний об этом там осталось уже не так и много, зато будущему украинскому врачу посчастливилось сидеть за одной студенческой «партой» с отпрысками королевских семей Нидерландов и Греции.

Название городка совсем не связано с нечистой силой. Думается, тут все очень просто – его основал польский магнат Чертковский.  Начинался он с обычного деревянного замка под Выгнанской горой. Потом только стал обрастать и расширяться жильем крестьян, ремесленников, торговцев. Этот Чертков прижался к притоку Днестра спокойной полноводной реке Серет, исток которой в предгорьях Карпат в районе деревни Ратыщи, и оказался довольно компактным провинциальным местечком. Скажем, от станции по длинным извилистым улочкам не так уж и далеко до центральной площади. Там величавый, небывалой красоты костел Святого Станислава, чуть поодаль – деревянная Успенская церковь, возведенная в классическом карпатском стиле, а напротив ратуша со старинными часами на башне и флюгелем в виде петушка, торговые ряды, магазины. Ближе к вокзалу — деревянная церковь Вознесения – образец подольского зодчества, построенная без единого гвоздя. Тут действовали две синагоги. В общем, вокруг этого духовного наследия, как сказали бы сегодня, тусовалась вся местечковая интеллигенция.

Маленький Боря Гертен рос в скромной квартире, напоминающей книжное хранилище. Книги заполнили все полки,  шкафы и даже свободные места серванта, лежали на прикроватных тумбочках родителей: они читали много и постоянно. Частенько Борины детские шалости сравнивались с поведением героев каких-либо повестей, мол, он бы так не поступил. На этих полках, кроме специальной медицинской литературы, стояли и проза, и поэзия советских авторов,  многотомники и русских, и зарубежных классиков. В общем, все, что поступало в Чертков, даже в единственном экземпляре, приносилось в дом Герстена-старшего. Господи, да, в Черткове уже никого не удивляло, что заведующий отделением районной больницы Изидор Берлович и главный врач детской больницы Фрида Яковлевна такие книгочеи, коих еще свет не видывал. Поэтому заведующий книжным магазином товарищ Крылов, прежде чем выставлять на продажу поступившие книги, звонил доктору.

И, конечно, Боря, думается, даже слишком рано на радость родителям уже и читал, и писал. Они спали и видели его в накрахмаленном медицинском халате. Эта профессия у них была семейная: дядя, тетя, бабушка – все, все связаны, хоть и в разных областях, но все равно с медициной. А тот взял и пошел по жизни другим путем. Он выбрал журналистскую стезю. Причем, стремление стать журналистом у него возникло еще в школе.

Боря Герстен учился хорошо. Очень любил русскую и украинскую литературу, историю. Его мало интересовали и математика, и физика, хотя, когда за ним закрылась дверь школы, в руках он держал аттестат с серебряной медалью. Просто там уровень учителей был высоким. Но вот запомнилась Галина Петровна Громова. На ее уроках по русской литературе  авторы и их герои оживали. Заставляли Бориса браться за перо. Он даже стал писать маленькие рассказики, заметочки – так, больше для себя. Как-то прознал об этом (городок ведь невелик и слухи витают прямо в воздухе) заместитель главного редактора районной газеты «Заря коммунизма» Георгий Попов и попросил написать что-то про школу, про своих друзей. Первые газетные строчки вскружили голову парню. Ему захотелось написать еще. Он писал и его печатали. И это творчество затягивало его все глубже и глубже. Уже в школе он твердо решил стать журналистом, а учиться только в МГУ.

В то время поступить на журфак было архисложно. Не просто потому, что конкурсы поступления зашкаливали, но и надо было иметь два года трудового стажа. Борис не собирался после школы терять годы на какую-то там работу: не терпелось получить журналистское образование как можно скорее. И школа рабочей молодежи его не устраивала: все вечера пришлось бы проводить за партой. Выход один – совместить учебу с работой. Он уже в десятом классе с помощью родителей устраивается  учеником киномеханика. Смышленый малый под началом старшего киномеханика Юзека Колодюка довольно быстро и успешно проходит, как говорится, не простой курс молодого бойца – и получает право самостоятельно работать киномехаником. Если кто-то даже только подумает, что это дело пустяковое и париной репы не стоит, тот глубоко заблуждается.

Тогда рабочее место демонстратора кинофильмов аппаратную называли просто – будка киномеханика. Он там был хозяином обычно двух капризных кинопроекторов, которые требовали от него технической грамотности. Работать оказалось не так-то и просто: надо было не только понимать принципы работы этого оборудования, но и уметь им пользоваться – настраивать, следить за исправностью, во время техосмотров чистить и смазывать детали. Кстати, в то время лентопротяжный механизм очищали обыкновенной зубной щеткой. Каждую фильмокопию надо было проверить – цела ли она, нет ли на ней каких-либо повреждений. Но вот самым сложным для киномеханика было – быстро и правильно заправить в аппарат кинопленку. Для удобства перевозки ее в те далекие времена нарезали только на одну бобину, где-то по триста метров. Этого обычно хватало минут на двадцать фильма. Когда одна бобина заканчивалась, киномеханик  сразу же запускал на втором кинопроекторе другую бобину. Понятно, что от киномеханика требовалась аккуратность, организованность, ответственность.

Можно себе представить, что свалилось на неокрепшего еще семнадцатилетнего Бори Герстена, для которого и учебная нагрузка с каждым годом усложнялась. Кинщик Боря (так его тогда называли) показывал кино по три раза в день, обслуживал два кинотеатра городка – один на горе в Доме офицеров воинской части, другой – внизу, районный имени Тараса Шевченко. Чтобы менять бобины на кинопроекторах, ему приходилось в считанные минуты на велосипеде туда и обратно ездить столько, сколько было частей фильма. И ведь успевал. В его трудовой книжке и сегодня еще сохранились одни благодарности. Кроме того, он окреп и телом и духом. Не раз защищал цвета даже области на престижных республиканских соревнованиях по велоспорту и, конечно же, вдоволь насмотрелся не только советского, но и зарубежного кино. Это было интересно, увлекательно, познавательно. Именно тогда кино для него стало важнейшим из всех искусств.

В новом костюмчике, Боря отправился штурмовать ближайший факультет журналистики во Львов. Но там у него документы не приняли: квота «пятой графы» уже была занята каким-то гроссмейстером. И он едет в Москву. Столица не совсем гостеприимно встретила провинциального паренька: много шума, суеты, не привычных лиц, разного транспорта. А коридоры журфака университета под завязку забиты желающими занять заветное студенческое место. И каждый там бродит со своими работами под мышкой — кто с романом, кто с повестью, кто с документальными очерками, напечатанными в солидных известных стране изданиях. Боря сразу же понял, что ему здесь, пусть и с увесистой пачкой публикаций в районной газете, делать просто нечего.

Отец попросил его по дороге домой заглянуть в Минск, передать привет своему фронтовому другу. А вот Минск ему понравился сразу. Это был красивый, спокойный, зеленый город  с добродушным и приветливым народом, буквально, на каждом шагу. Он долго не мог поверить, что после войны здесь были одни развалины, что город просматривался насквозь до самых до окраин. Его просто поразило, как можно было создать такую красоту, такой уют и комфорт да еще в самые тяжелые для страны послевоенные всего-то за два десятилетия. На журфаке Белорусского государственного университета украинского паренька приняли тепло и без всяких проволочек допустили к вступительным экзаменам. Как потом он вспоминал: «то ли не оказалось гроссмейтеров, то ли не было квоты». И уже в 1965 году Борис Герстен с головой окунулся в студенческую атмосферу. Тут оказались умные и любящие свое дело преподаватели. Они рассказывали столько нового и интересного, что просто дух захватывало: это вызывало у только что провинциального школьника только восторг. Приходилось много читать, встречаться с людьми разных профессий и, главное, писать. Журфак открывал перед студентами тысячи до этого закрытых дверей, давал глубочайшие базовые знания, расширил кругозор, научил самостоятельно мыслить. Учеба подарила Борису Герстену счастливые годы студенчества. Именно тогда он понял, что это то, чем ему нравится заниматься.

Еще в 1961 году страну потрясли два события: первый полет человека в космос и первый выход передачи КВН. Если кто-то хотел стать космонавтом – это была только мечта, а вот быть «веселым и находчивым» мог быть каждый, даже школьник городка Черткова. В Минске университетский КВН поглотил Бориса с первого курса. В БГУ прошел республиканский финал этой молодежной игры. Его провели постоянные ведущие Центрального телевидения Светлана Жильцова и Александр Масляков. После этого Борис Герстен попадет в сборную Минска, которая едет в Москву встречаться со сборной города Горький (нынче Нижний Новгород). Эта игра транслировалась ЦТ по всей огромной стране. И 1966 год для Бори Герстена стал звездным часом. Он тогда блестяще выиграл решающий поэтический конкурс. Главное, его триумф видели не только папа, мама, родственники, но и почти весь Чертков.

В 60-е годы, наконец-то, наступила эра телевидения и в его родном городке. Первый телеприемник появился как раз в доме его родителей. Назывался он «Рекорд» и был черно- белый. Как-то отец принес из магазина специальную пленку. Низ ее был зеленым, а верх – голубым. Она создавала эффект цветного телевидения: травка зеленая, небо голубое. Правда, иногда какой-либо певец оказывался зеленым, а голубой — прическа актрисы. В Черткове пленка оказалась бесполезной: городок находился в ложбине и слабые телевизионные сигналы ближайших телестудий туда просто не доходили. Умельцы из воинской части в знак благодарности уважаемым врачам (многие из них лечились у терапевта Изидора Герстена, а их дети – у педиатра Фриды Герстен) установили высоченную антенну изобретателя Харченко. С той поры в их доме телевидение изменилось. Вскоре такие антенны  украшали почти каждый дом этого украинского городка.

Так вот после выступления по ЦТ Борис Герстен поехал на летние студенческие  каникулы к родителям. У красочной шильды «Вітаемо в Чорткові» рейсовый автобус остановили. Две девушки по поручению местного начальства вручили ему цветы и коробку конфет. Посадили в коричневую «Победу» и доставили до самого дома. На следующий день пригласили в райком партии и райисполком. Потом  Борис Герстен стал почетным гостем пионерского лагеря. А в Доме культуры  был даже председателем жюри финала районного КВН. Пригласили его аграрии колхозов имени Щорса и Шевченко. Почти две недели Борис находился в центре внимания местного населения. А в конце своего пребывания в Черткове оказался даже на финальной встрече клуба КВН в «Колонии воспитания несовершеннолетних».

Обычно, в университете, где есть военная кафедра, вместе с дипломом выпускники получали офицерские звания и воинские специальности. Но надо было сначала полученную теорию закрепить на военных сборах. Борис Герстен со своими коллегами эти самые сборы проходил в деревне Дубовка, где-то в десяти километрах от Бобруйска. Там из журналистов спешно «пекли» командиров — мотострелков. А через два месяца после сборов, его призвали в настоящую армию. Два года служил в Бресте. Носил лейтенантские погоны, командовал взводом из тридцати солдат, которые оказались шестнадцати национальностей. В составе специального «целинного батальона» заполнял закрома родины урожаем с колхозных полей Хакасии, что возле самого Абакана. И только после этого, в 1971 году, стал искать себе работу.

Так, журналист Борис Герстен оказался в газете “Піянер Беларусі”. Здесь он прошел, думается, достойный курс творческого взросления,  постижения белорусского языка, общения и личного, и по переписке не просто с юнкорами, а с будущими белорусскими поэтами, писателями, журналистами, которые то ли работали в газете, то ли с ней сотрудничали. Это была массовая газета для школьников. Она выходила один раз в неделю. Борис мог написать свои заметки, статьи, советы на два-три номера вперед. Поэтому он много писал для газеты “Літаратура і мастацтва», для журнала «Маладосць». Помнится, его первый очерк о народном ансамбле танца Могилевского завода «Строммашина» редакция журнала «Юность» попросила перевести на русский язык и напечатала. Тогда его материалы печатала даже «Литературная газета». Это были в основном очерки. Ему по душе пришлась серьезная документалистика. Он через судьбы людей на войне и в мирной жизни рассказывал о белоруской земле, которая стала для него уже родным домом.

Видно было, что журналист Борис Герстен давным-давно вырос из пионерских штанишек. Ему уже стало как-то неуютно среди школьников: думается, тут он себя  исчерпал полностью. Манили — просторы, свобода, более серьезные темы. И вот —  подвернулся случай. Детская редакция Белорусского телевидения готовила программу к юбилею Пионерии. Редактор Татьяна Семенченко предложила написать сценарий этой программы. Съемки проходили в парке имени Челюскинцев. Там собрали детей со всей республики. Процесс создания такой масштабной телевизионной  программы не просто удивил журналиста скромной пионерской газеты, а сразил наповал: такого интересного опыта творческой работы в его жизни еще не было. И, конечно, он сразу же с благодарностью принял приглашение перейти работать на телевидение.  Почти девять лет творческой жизни отдано детской редакции. Это окончательно определило журналистскую судьбу легкого на подъем и на творческие эксперименты человека. Борис Герстен до сих пор, хотя возраст давно уже пенсионный, еще привязан к телевидению, как тот раб на галерах к веслам.

Однажды Бориса Герстена и режиссера Володю Иссата вместе с белорусской командой занесло в американский городок Нью–Хейвен на берег удивительного по красоте пролива. Там проходили Международные Специальные Олимпийские игры для детей с умственными отклонениями. Их проводила организация  «Special Olympics International», которую создала сестра бывшего Президента США Джона Кеннеди – Юнис Кеннеди Швайбер. Она решила изменить судьбу людей, которые считались в обществе лишними. На этих соревнованиях не было сильнейших с медалями и спортивные рекорды не фиксировались. Каждый делал то, что он мог сделать. Но вот отношение к таким детям было особенное. Скажем, тренировала гимнастов самая титулованная олимпийская чемпионка румынка Надя Команечи. Главным судьей соревнований считался киноактер Арнольд Шварценеггер. Несколько девушек со званиями Мисс Америка и знаменитые спортсмены сопровождали их в столовые, на отдых, во время экскурсий. Именно здесь эти «лишние» почувствовали себя равными среди здоровых детей. После этого Борис Герстен выдал серию своих лучших телевизионных очерков и оказался первым белорусским журналистом, которому выпала удача побывать на таких уникальных и редких Олимпийских играх.

В спортивную редакцию телевидения его уговорил перейти главный редактор Владимир Шпитальников. И Борис Герстен об этом никогда не пожалел. Он свидетель Олимпийских игр в Турине, Афинах, Солт-Лейк-Сити, Атланте, Нагано, побывал на Паралимпийских и Всемирных студенческих играх. Сам снимал на камеру, писал тексты и вел прямые репортажи с десяти разных стран, где проходили Универсиады.

Телевизионное время не течет, а – мчится. Больше сорока лет теперь уже Борис Изидорович Герстен прожил по этим самым часам. И даже не заметил, что вдруг пришла пора уходить на заслуженный отдых. А оказывается, о многом собирался еще написать, но так и не успел, о многих коллегах хотел рассказать, но пока не рассказал, много интересных житейских событий до сих пор ждут своего выхода из архивных блокнотов на телеэкраны или газетные полосы. Выходит, не пришло время творческому человеку покидать боевые порядки белорусской журналистики. Он становится заместителем заведующего отделом спортивного вещания телеканала ОНТ. Обретает статус «вольного художника». Это дало ему возможность сделать много таких очерков и фильмов, таких газетных и журнальных публикаций, которые он когда-то только собирался сделать. Написал и издал карманного формата книжечки воспоминаний «Время от и до», «Время до и после».  В «Мастерской Владимира Бокуна» снял документальную трилогию «Хроника Минского гетто», которую до сих пор еще показывают в разных уголках мира. Выдал на БТ-3 серию телевизионных программ  «Редакция» с Борисом Герстеном – удивительных по содержанию воспоминаний о друзьях, коллегах, редакционных коллективах, сделанных с каким-то ностальгическим чувством гордости за давно ушедшее время, но оставившее глубочайший след в истории страны и белорусской журналистики.

Вряд ли Борис Изидорович обо всем, что он накопал в архивах, библиотеках, личных документах участников тех или иных событий, успеет написать. Его багаж документов из Национального архива Беларуси, архива «Кинофотодокументов» настолько велик, что осилить его в рамках человеческой жизни просто невозможно. Борис Герстен единственный гражданин Беларуси, который записан в архивы Гонконга. Там он искал материал для сериала о гетто. И нашел редкую книгу о Гитлере на английском языке, после чего ненависть к нему усилилась. Борис Герстен записан в архивы Варшавы, Москвы и других городов мира. Он говорит, что «в старых бумажках сейчас находишь очень много интересного и даже удивительного».

Вот так сложилась судьба ветерана белорусской журналистики из провинциального украинского городка Чертково, чей природный талант расправил плечи именно на нашей благодатной земле. Его заслуги отмечены медалью «За трудовое отличие» и двумя Президентскими премиями «За духовное возрождение». Есть Почетные Грамоты и Знаки, благодарности, награды Международных кино- и теле фестивалей. У него два сына, которые, как и сам Борис Изидорович, не пошли по стопам своего отца. Старший Вадим открыл свой бизнес и занимается автоделом, а младший Евгений – программист. Но они ему подарили двух внуков. У него, как он ее называет, надежный начальник тыла, хранитель семейного очага. Ирина Владимировна, кандидат  биологических наук. Преподавала сначала в медицинском университете, а потом – в педагогическом университете имени Максима Танка.

Буквально 3 июля 2022 года Борис Изидорович Герстен отметит очередной свой юбилей – ему только 75. Его личный вклад в развитие журналистики высоко оценен нашим профессиональным Союзом, который присвоил ему звание «Заслуженный журналист Белорусского союза журналистов». С чем мы и поздравляем нашего коллегу.

Владимир Ландер, Председатель Минской городской организации ветеранов журналистики.

 Фото. Юрия Иванова, члена секции фотожурналистов и из семейного архива.



Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *