Согласитесь, обидно чувствовать за спиной шушуканье молодых коллег, что мы, ветераны журналистики, уже чуть ли не «динозавры», если жили еще при Хрущеве, Брежневе, Горбачеве. А значит — «доживающий фонд», которому можно просто из вежливости отдать всего лишь дань уважения и – не больше, мол, если оглядываться назад, легко можно споткнуться. Да, довольно, много в Минской городской организации ветеранов журналистики людей преклонного возраста, для которых гаджеты – эти молодежные «штуковины» — далекие для понимания. У них нет компьютеров. Пишут до сих пор от руки. И даже мобильные телефоны еще с прошлого века. Но они не просто свидетели истории советской страны, но и ее участники. Кто-то пережил ужасы войны. Кому-то и сейчас эхом отдаются страдания и горькие слезы матерей, потерявших мужей и сыновей. Некоторые помнят холод и сырость землянок. Им с малых лет наравне со взрослыми приходилось восстанавливать из руин страну и слишком рано взрослеть. Это поколение поднимало целину, строило БАМ, радовалось полету в космос Юрия Гагарина, осушало болота белорусского Полесья, сносило хутора и возводило в деревне крупные комплексы, красивые дома в перспективных поселках. Это поколение училось не по интернету, а по книгам признанных в мире литераторов, по работам лучших газетчиков «Правды», «Известий», «Комсомолки», черпало информацию в библиотеках, архивах, в беседах с участниками непосредственных событий. Это поколение прошло настоящую классическую школу журналистики и оставило настоящий клондайк – свидетельства о жизни и судьбах лучших из лучших земляков-белорусов.
К сожалению, постучалась к ним в дом подружка-осень. И они пытаются устроить бунт против старости, одиночества и болезней: на ночь предпочитают почитать хорошую книжку, утром – писать прозу, поэзию, статьи, воспоминания. А потом участвовать в творческих конкурсах среди ветеранов журналистики и даже потягаться с молодыми за звание лауреата конкурса «Золотое перо» Белорусского союза журналистов.
Говорят, что большинство авторов пишут свои лучшие работы до тридцати лет, а потом становятся прагматиками, пишут с оглядкой. Но ведь пишут!..И пишут – не хуже, чем раньше, а иногда даже лучше. Вот почему мне захотелось познакомить молодых журналистов с этими неугомонными людьми «золотого возраста», у которых и судьбы разные, и жизнь сложилась как-то неоднозначно, и журналистика некоторых стала второй профессией. Все они и в жару, и в холод с «лейкой и блокнотом», репортером, телекамерой и микрофоном прошли по чернобыльским дорогам, побывали в «горячих точках», под землей и в небе, но сохранили верность избранной когда-то своей жизненной стезе. Служили делу не один десяток лет. И у них есть чему поучиться.
А начну, пожалуй, с себя. Есть повод. Согласитесь, стать в 85 лет сначала лауреатом конкурса «Золотое перо», а потом получить звание «Заслуженный журналист Белорусского союза журналистов» — это в наше время редкость.
***
Если бы мне раньше кто-то сказал, что меня с головой затянет журналистика, я бы его точно послал бы аж за тридевять земель. Мое детство оказалось с горьким запахом войны, а в юности приходилось просто выживать: голодать, натягивать на себя драное чужое старье, носить обувь, подвязывая ее веревками. Мама к пустому супу из лебеды отрезала только по кусочку хлеба. Даже сегодня я остатки и крошки отношу голубям, а иногда нет-нет по привычке забрасываю их в рот. Учился в Нерчинске – это под Читой, потом – в киргизской деревне под Фрунзе (сейчас Бешкек), в селе Нелеповка под Константиновкой на Донбассе, семилетку закончил в Харькове. Моими тетрадками были сшитые чистой стороной исписанные кем-то листки, а портфелем – холщевая сумка через плечо. Учебник — обычно один на несколько человек. Читали мало. Не до книг нам тогда было. Нас окружали великовозрастные оболтусы-переростки с интересами уже далеко не школьными, которые малолетним пытались навязывать.
Конечно, послевоенная криминогенная обстановка большого города, словно болотная трясина, могла и меня засосать до самого дна. Но как раз напротив нашего дома оказался Дворец пионеров. И там я сначала играл в оркестре на домбре, а потом – несколько лет провел у балетного станка. Выпускные экзамены балетной школы завершились на сцене театра оперы и балета спектаклем «Юные мичуринцы». После этого мне была открыта дорога в Киевское хореографическое училище без вступительных экзаменов с общежитием. Но отец, историк по образованию, цитируя Маркса, убеждал, что это «надстройка», а вот строительство – это «базис».
Помню, в строительный техникум я пришел в сопровождении родительского экскорта. Меня приняли только кандидатом в учащиеся: в то время такое практиковалось. Ну, а после первого семестра, когда кто-то бросал учебу, их места обычно занимали успевающие кандидаты. Все годы в месткоме возглавлял культмассовый сектор. Организовал агитбригаду, устраивал вечера, учащимся давал уроки бальных танцев и водил их по театрам Харькова. За техникум соревновался на беговых коньках и в бассейне, стал кандидатом в мастера спорта по акробатике. Рано женился и уже в двадцать лет прижимал к груди своего первенца – сына Игоря.
Направили меня в распоряжение Министерства совхозов БССР. В августе 1956 года в совхозе «Залог пятилетки» Пуховичского района строю свинарник, а уже через год меня направляют в «Гипросовхозводстрой» проектировать сельские объекты. Череда реорганизаций приводит меня в Главколхозстрой Совета Министров БССР. И тут передо мной широко распахнулись двери в удивительный мир печатного слова. Пришлось самостоятельно вступать в схватку с главным врагом творчества – косностью: своей узостью кругозора, взглядов, интересов. Помогли пишущие друзья, профессиональные газетчики, книги, упрямство. Можно сказать, что в журналистику я пришел с черного входа, как говорил Аркадий Райкин,«через задний кирильцо».
Мне, старшему инженеру-инспектору по Могилевской области, пришлось создавать межколхозные строительные организации. У колхозов, чтобы после войны на пепелищах во всю красу восстановить белорусские деревни да и людей, наконец-то, вывести из землянок в свои хаты просто не хватало ни сил, ни умения, ни возможностей. Им надо было только объединиться и за паевые взносы для этого создать в районе свою службу. Дело новое и руководители побаивались вкладывать деньги, как они считали, в бочку без дна. А доводы двадцатилетнего пацана белорусским аксакалам казались не убедительными. Тогда-то мне пришла в голову шальная идея доносить свои мысли через местные газеты.
Шел 1958 год. В Климовичах газета «Молот» напечатала мой анализ колхозного строительства в районе. Помню ощущение трепета, восторга, возбуждения от этих первых строчек, запах и отпечатки типографской краски на руках. И сейчас еще с гордостью смотрю на свою фамилию под первой публикацией, которая хранится в семейном архиве. Чуть позже такой же обзор сделал в газете «Сцяг камунізма» Костюковичского района.
Ну, а после, меня, что называется, «прорвало»: печатался в местных газетах Хотимска, Краснополья, Дрибина. В начале следующего года в газете «Кировец» рассказал об опыте работы Кировской межколхозной строительной организации. Дальше моя фамилия замелькала на полосах «Магілёўскай праўды”, Дриссенской газеты ”Патрыёт Радзімы”, газеты “Советская Родина” городского поселка Городище. Вот так начался мой марафон в журналистике.
Наши фамилии с инженером Колей Кучуком довольно часто стали появляться на страницах «Чырванай змены», «Знамя юности», «Звязды», «Мінскай праўды». Обычно я из своих блокнотов, как говорится, подносил «снаряды», а Коля — «выстреливал» статьи на газетные полосы. И только Василий Илларионович Фесько в корне поменял мой статус в журналистике. Он заставил меня писать в «Колхозную правду» самостоятельно. Это был не просто мой первый главный редактор, но и – главный учитель. Нет, он не учил меня водить пером по бумаге, азам журналистики, как в газету писать. Но его поступки, внимание, забота делали за него свое дело. Тогда газета не каждому нараспашку открывала свои двери. А мне вот посчастливилось.
Прошло года три. В мае 1963 года, по согласованию с ЦК КПБ, в газете создается нештатный отдел сельского строительства, а, с подачи Василия Илларионовича, заведовать утвердили именно меня. С этого времени я стал писать передовые статьи ко Дню строителя, к Пленумам ЦК по вопросам строительства, делать обзоры и отчеты, отвечать на письма читателей. Меня принимают в Союз журналистов СССР. Это был редчайший случай: не работающего в штате удостоили такой чести. А уже в мае 1965 года, когда отмечали двадцатилетие газеты, переименованной в «Сельскую газету», мне профессор Бирич Татьяна Васильевна, заместитель Председателя Президиума Верховного Совета БССР за активное участие в печати вручила первую правительственную награду — Грамоту Верховного Совета БССР. Через неделю после этого состоялся мой дебют на телевидении. Очевидно, начальству понравилось. Потом я ежемесячно выходил в эфир лет семь — вел передачи по сельскому строительству.
И после юбилейных торжеств главный редактор предлагает: «Приноси документы – берем тебя на работу в газету». Но начальник Главка Иван Иванович Петровский, чтобы не отпустить, назначает меня руководителем ведущего отдела технической информации и напутствует: «Ты видел хоть один магазин без витрины?.. Вот и нам нужна общественная витрина. Пиши о нас чаще и больше. Показывай не только наши фасады, но и задворки, где еще хватает убожества и разгильдяйства. Злее поднимай на-гора проблемы». Тут желания двух мудрых руководителей как раз и совпали. Но все равно «Сельская газета» стала той самой легендарной проходной, что в люди вывела меня.
Честно говоря, я тогда не мог определиться, кто я был больше – инженер или газетчик. Еду по работе в командировку и привожу в газету полосу, очерк, проблемный материал. Работая начальником отдела капитального строительства Минсельхоза, всегда приглашал телеоператора, с которым снимали сюжет для очередной телевизионной передачи. И только в 1974 году ее величество Журналистика победила окончательно и бесповоротно – меня перевели на телевидение заведующим отделом в главную редакцию сельского хозяйства. А после Минской высшей партшколы в Главной редакции пропаганды прошел путь от ответственного секретаря до исполняющего обязанности главного редактора.
Ах, какое это было удивительное до краев наполненное творчеством время! Мы были молодыми и на самые смелые выдумки хитры, чтобы усадить зрителей у голубых экранов. Взбирались на семидесятиметровый башенный кран и снимали красавец Белоозерск – город энергетиков в Брестской области. Под холодной водой поднимались на смотровую площадку водонапорной башни и снимали новую застройку деревни будущего в совхозе «Малеч» Березовского района. Сажали на крыло комбайна телеоператора и снимали красивые кадры жатвы. Мне посчастливилось организовывать телевизионную картинку первых в истории современной Беларуси выборов Президента. Нет, мы не только изобретательно снимали, но и находили нужные слова, чтобы обогатить и возвысить наше время. Мы совершенствовали этим и свое журналистское мастерство.
***
Утро мое сегодня обычно начинается у домашнего компьютера. Это мое рабочее место вот уже четверть века. Документальные повести пишу для журнала «Неман», а очерки — для «Сельской газеты». Кстати, лауреатом конкурса «Золотое перо» стал за серию очерков к 100-летию этой газеты: через судьбы главных редакторов удалось раскрыть содержание газеты для крестьян с момента ее создания в 1921 году. Успел издать несколько книг. А вообще, веду большую общественную работу. И меня зацепил этот мор века – covid. Только пройду реабилитацию, закончу две начатые еще до болезни книги. Вот так, если коротенько о себе. И как сказал Михаил Юрьевич Лермонтов: «И не жаль мне прошлого ничуть…»
Владимир Ландер, Председатель Минской городской организации ветеранов журналистики.
Фото. Михаил Крижановский и из семейного архива.
