Согласитесь, всегда приятно делать для себя открытия. Находить что-то новое там, где этого совсем не ждешь. Так произошло со мной на состоявшемся в Беларуси XV конгрессе Всемирной ассоциации русской прессы. Когда шел на пленарное заседание, то почему-то предполагал, что будет очередное «официальное мероприятие в рамках форума, на котором выступающие заявили…». Оказалось все совсем наоборот. И люди интересные, и мысли высказывали свежие.
Сильное впечатление произвела речь Президента. Говорил он искренне и эмоционально: «Принимая в свое время решение о придании русскому языку государственного статуса, мы исходили из ясного понимания, что великий русский язык, являющийся фундаментом одной из величайших в мире культур, – это общее достояние всех народов, которые когда-то создавали наше единое Отечество и не только его». Подчеркивая неразрывную связь восточнославянских народов, Александр Лукашенко задал риторический вопрос: как можно разделить Гоголя между Россией и Украиной, а Достоевского между Беларусью и Россией. Все верно. Тем более что взаимное влияние наших культур не ограничивается только этими именами.
Общий исток
Белорусский, русский и украинский языки и культуры уходят корнями к одному животворному роднику – былинным временам Киевской Руси, первооснове восточнославянской цивилизации. И звездой первой величины на небосклоне древнерусской литературы по праву считается уроженец древнего Турова епископ Кирилл. Первое житие Св. Кирилла было составлено в северо-восточной Руси, вероятнее всего, в Ростове. И это неудивительно. Влияние Кирилла на книжность и словесность Руси колоссально. Не зря уже при жизни современники называли его «златословым учителем» и «вторым Златоустом… воссиявшим паче всех на Руси». Все труды Кирилла Туровского сохранились в позднейших списках, то есть они многократно переписывались, причем в самых разных уголках Древней Руси. Именно он заложил жанровые основы русской литературы на многие годы и столетия вперед. В его молитвах, словах, проповедях, притчах видно стремление приблизить книжный церковнославянский язык к народному, разговорному.
Русский Макиавелли
В наши дни в Беларуси имя Ивана Семеновича Пересветова вспоминается незаслуженно редко. А ведь он по праву может считаться отечественным Макиавелли. Иван Семенович происходил из белорусской православной шляхты Великого княжества Литовского. После многочисленных приключений в разных странах он перешел на службу к русскому государю Ивану IV. В Московское государство Иван Пересветов приехал для организации мастерской «гусарских щитов». Но стал известен в истории как один из основателей русской политической публицистики. В своей «Большой челобитной», адресованной царю, белорусский шляхтич излагал развернутую программу построения «правильной» государственной власти. Само по себе это было делом удивительным для Московской державы. Новаторским был и слог политического текста. В нем мы не увидим пространных ссылок на библейские и церковные авторитеты. «Большая челобитная» Ивана Пересветова – по сути своей конспективный план деятельности, предлагаемый русскому правительству.
В своем относительно небольшом по объему произведении Пересветов предстает и как первый русский геополитик. Впервые в русской политической мысли Иван Пересветов обозначил и определил на многие столетия вперед идею покровительства России не только над восточнославянскими народами, но и над всеми православными странами: «Вся греческая вера гордится теперь русским царством, ожидая от Бога великого милосердия и помощи Божьей, чтобы освободиться с помощью русского царя от насилий турецкого царя-иноплеменника». Сравните эти рассуждения белоруса Ивана Пересветова со знаменитой финальной речью гоголевского Тараса Бульбы: «Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!».
В работе Пересветова можно встретить и другие идеи, реализованные затем в царствование Ивана Грозного, причем, в различные его периоды – от реформаторского времени «Избранной рады» до эпохи жесточайших репрессий. Очевидно, с позиции сегодняшнего дня некоторые мысли Ивана Пересветова могут показаться чрезмерно жестокими и циничными. Но не следует забывать, что Иван Пересветов был сыном своего времени, настоящим политическим мыслителем эпохи Возрождения, принесшим его идеи и в Россию.
Белорусские корни русской книги
В данном случае речь идет не о предположительном белорусском происхождении московского первопечатника Ивана Федорова. Версия эта, хотя и лестная для нашей страны, все же слабо обоснованна. Однако влияние белорусов на русское книгопечатание было поистине огромным. Уже сам восточнославянский первопечатник белорус Франциск Скорина, очевидно, писал свои книги не только для жителей ВКЛ, но и для подданных Московского государства. Не случайно его главное издание называлось «Библия Руска». Книги Скорины написаны на едином для всех восточных славян церковнославянском языке, хотя и в своеобразной белорусской редакции. Этот язык и для современников, и для последующих поколений оставался единым «словенским языком», понимаемым по обе стороны литовско-московской границы.
Первопечатник, хотя и носил католическое имя Франциск, явно ориентировался на православную аудиторию. Поэтому его издания во многом соответствуют православным канонам. То, что Скорина в своей деятельности ориентировался на общерусского читателя, не ограничиваясь границами ВКЛ, подтверждает и факт его визита в 1534 году в Московское государство, где он пытался начать книгоиздательскую и просветительскую деятельность. Однако власти тогда отнеслись крайне настороженно к пришельцу с Запада. Его попросту изгнали, а книги сожгли, все-таки заподозрив их в ереси.
Семена просвещения, оставленные в Москве Ф. Скориной, дали всходы спустя тридцать лет. Первой точно датированной книгой, напечатанной в Москве, стал «Апостол», увидевший свет в марте 1564 года. На книге указанны имена издателей: москвитянина Ивана Федорова и выходца из Беларуси Петра Мстиславца. Впоследствии оба печатника, опять-таки из-за гонений, вынуждены были переехать в ВКЛ. Здесь, в Вильно, они разработали новый шрифт с киноварью, крупной уставной буквой великорусского почерка. Именно этим шрифтом на протяжении десятилетий печатались книги, расходившиеся не только в ВКЛ, но и в Московском государстве.
Неоценимую роль в развитии русского книгопечатания сыграла знаменитая Кутеинская печатня. Она начала действовать в 1631 году в Богоявленском монастыре на окраине Орши. И монастырь, и типография были основаны в имении Кутейно одним из последних православных магнатов ВКЛ Богданом Статкевичем. А ее руководителем стал известный деятель братского движения Спиридон Соболь. Затем типографию возглавил игумен Иоиль Турцевич. Он же писал и многочисленные предисловия к церковным изданиям.
Игумен Иоиль искренне считал, что только покровительство Русской державы может спасти православных Беларуси и Украины от притеснений со стороны ополяченной шляхты, а потому приветствовал русские войска, которые вступили на территорию Речи Посполитой в 1654 году. Уже тогда слава Кутеинской типографии была так велика, что московский патриарх Никон принял решение перевезти все ее оборудование вместе с монахами Богоявленского монастыря в Иверскую обитель под Новгородом на Валдайском озере.
В 1665 году типографию перевезли в очередной раз – в Воскресенский монастырь. В 1676 году оборудование было передано в Москву для царской типографии, основанной опять-таки белорусом Симеоном Полоцким. Это было событие почти революционное для развития просвещения в России. Ведь вплоть до смерти царя Алексея Михайловича в Москве была только одна типография. Новый российский государь Федор Алексеевич разрешил открыть для своего учителя Симеона Полоцкого еще одну – прямо в Кремле.
Белорусская азбука
Жизнь Ильи Федоровича Копиевича (Копиевского) – отражение судьбы многих белорусов в неспокойный и трагический XVII век. Уроженец Мстиславщины, он воспитывался в кальвинистской семье. Во время русско-польской войны 1654–1667 годов в 9 лет был вывезен русским воеводой Хованским в поместье под Тверь. Оттуда мальчику удалось бежать в Москву. Но его тянуло домой. Российские власти после заключения перемирия с Польшей отпускали желавших вернуться на родину. Встреча на родине была неприветливой: власти Речи Посполитой конфисковали его имущество, а самого обвинили в измене и сотрудничестве с московскими властями. Илья Копиевич был вынужден эмигрировать в Голландию. Здесь в 1697 году он познакомился с молодым Петром I, совершавшим свое знаменитое путешествие по Европе в составе Великого посольства. Это знакомство сыграло немаловажную роль в жизни уроженца Беларуси. В Голландии Илья Копиевич занимался изданием славянских книг. В 1700 году открыл собственную типографию. В ней были изданы на русском языке первые учебники и учебные пособия по истории, арифметике, военному и морскому делу, латинские и русские грамматики, русско-латинско-немецкий и русско-латинско-голландский словари, первая карта звездного неба на русском языке.
В 1707 году Копиевич принял присягу на верность России, работал переводчиком Посольского приказа. В том же году он получил приглашение принять участие в разработке нового гражданского шрифта, введенного Петром I через год. Еще долго этот шрифт назывался в России то амстердамскими литерами, то гражданской, то белорусской азбукой. Усовершенствованная белорусом кириллица и поныне лежит в основе азбук русского, белорусского, болгарского, украинского, македонского и других языков. Именно Илья Федорович Копиевич ввел в русский язык написание арабских цифр (ранее они писались при помощи букв с титлами). Правда, сейчас многие исследователи ставят под сомнение факт авторства Копиевича в создании собственно самого гражданского шрифта Петра I. Но если о степени участия уроженца Беларуси в данном проекте можно дискутировать, то его роль в просветительской работе в России, в развитии русского книгопечатания неоценима. По сути, она являлась продолжением скориновских традиций.
Литературный прадед Пушкина
После окончания кровопролитной русско-польской войны 1654–1667 годов, во второй половине XVII века в Русском государстве проживало множество выходцев из Беларуси. Точное их число неизвестно. В литературе встречается цифра в 300 тыс. человек. Предположительно каждый пятый житель Москвы был белорусом. Очевидно, выходцы из нашей страны не могли не оказать влияния и на разговорный язык жителей российской столицы. Кто знает, возможно, аканье и штоканье москвичей имеет белорусские корни.
Белорусы населяли целые кварталы российской столицы. Они образовывали и отдельные поселения, компактно проживали в Гончарной и Бронной, Старопанской, Панской слободах. Особым царским указом была создана Мещанская слобода в Москве, подчиненная Посольскому приказу. В ней поселились 487 белорусских семей. Вскоре подобные слободы появились во многих районах обширного государства. Трудно переоценить роль белорусов в освоении Урала и Сибири.
Многие из переселенцев добивались высоких руководящих постов. Белорусы управляли крупнейшими железодельными заводами в Малоярославце и Серпухове. Московские белорусы отличались высоким для своего времени уровнем образованности – более трети из них были грамотными. В Мещанской слободе действовала своя школа, считавшаяся одной из лучших в Москве. С белорусами связаны и первые шаги русского профессионального театра. В 1675 году дети белорусских жителей Мещанской слободы поставили спектакль «Жалостная комедия», после чего были созданы постоянная труппа, а также специализированные артистическая и балетная школы – первые театральные учебные заведения в России.
Самым известным белорусом в Москве в то время был Самуил Гаврилович Ситнянович-Петровский, вошедший в историю как Симеон Полоцкий. По словам академика Дмитрия Лихачева, творчество Симеона Полоцкого положило начало литературному направлению, которое приняло на себя функцию «своеобразного русского Возрождения». Да, уроженец белорусского Полоцка совершил настоящий переворот в русской литературе, открыл для нее новую дорогу. Фактически Симеон Полоцкий был родоначальником московского литературного барокко.
B Москве Симеон Полоцкий продолжал начатую на родине деятельность «дидаскала» – педагога. Он воспитывал государевых детей (одного из них, будущего царя Федора Алексеевича, приучил даже сочинять вирши), открыл латинскую школу в Заиконоспасском монастыре – для молодых подьячих Приказа тайных дел, собственной канцелярии царя Алексея Михайловича. Специально для Симеона была учреждена и новая для России должность – придворного проповедника и поэта. Любое событие в царской семье – кончины, браки, именины, рождения детей – давало Симеону Полоцкому повод для сочинения панегириков и эпитафий, равно как и для произнесения «ораций». Возможно, отсюда и такое обилие рифмованных строчек, выдаваемых «на гора».
Академик Александр Панченко высоко оценивал вклад Симеона Полоцкого не только в развитие русской литературы, но и языка: «Такая плодовитость вообще характерна для многих барочных литераторов. Это – не графомания, а творческая установка: Симеон Полоцкий поставил перед собою цель создать в России новую словесную культуру». Без произведений Симеона Полоцкого трудно представить творчество Василия Тредиаковского и Михаила Ломоносова. Причем влияние Симеона Полоцкого на того же Ломоносова было не опосредованное, а прямое. Сам Михайло Васильевич признавался, что стихотворный перевод Псалтыри, выполненный Полоцким, наряду с «Грамматикой» Мелетия Смотрицкого открыли для него «врата учености». Последователем Ломоносова в литературе был, в свою очередь, Гавриил Державин. А он, как известно, благословил самого Александра Сергеевича Пушкина. Так что Симеон Полоцкий является в известном смысле творческим прадедом величайшего русского поэта.
Белорусский русский язык
Конечно, можно возразить, что уроженцы Беларуси внесли большой вклад и в развитие польской культуры. Верно, и все же есть существенное отличие. Адам Мицкевич, Владислав Сырокомля, Элоиза Ожешко были убежденными польскими патриотами. На свое происхождение из белорусских земель они смотрели как на некую любопытную, но все же этнографическую особенность, и не более. Да и сам край воспринимался ими как историческая часть Польши.
А вот из перечисленных в данной статье персонажей никто и никогда не отрекался от своих белорусских корней и не стремился стать великороссом. Особый случай представляет Кирилл Туровский. Но в те времена еще не было разделения восточных славян на три народа. Именно при его жизни, в XII веке исчезают племенные различия и появляется единый древнерусский народ. Ситуация изменилась в последующую эпоху, когда на историческую арену вышли новые восточнославянские народы-братья. И уже Франциск Скорина и Петр Мстиславец, Иван Пересветов и Илья Копиевич, Иоиль Турцевич и Симеон Полоцкий осознавали свои отличия от москвитян, при всяком случае подчеркивали свою этническую самость. Кстати, это порой вызывало серьезное раздражение в Москве. Являясь новаторами русского языка, они оставались белорусами.
И в наши дни белорусы имеют такое же право участвовать в процессе обновления и обогащения русского языка, как делали это наши предки на протяжении столетий.
Русский язык, так же, как и русский человек, не чужой для белорусов. Русский язык напоен звуками и нашего говора, он впитал соки и нашей земли. Это достояние и гордость белорусов так же, как и русских, и украинцев. Насколько бы бедным был русский язык, если бы оставался только языком Москвы, Питера или Вологды! Да и нам, белорусам, пора оставить неуместные комплексы и по праву гордиться своим двуязычием, этим пусть не уникальным на планете, но таким замечательным отличием нашей нации!
